Через полюс — на экватор - [76]

Метрах в двухстах от этого семейства бегемотов лежали крокодилы. Их было десятка полтора, они расположились на уютной ярко-зеленой лужайке рядом с водой и издали напоминали бревна. У некоторых была раскрыта розовая пасть. Позже, подплыв к ним вплотную на моторной лодке, мы увидели, как в их пастях разгуливают птички, выполняющие роль зубочисток. Они выклевывали остатки пищи, застрявшие между зубов гигантских челюстей. Нильский крокодил достигает длиной около пяти-шести метров. Неправдоподобно маленькие лапки, прижатые к бокам, кажутся неспособными передвигать эти туши. Когда крокодил чувствует опасность, он приподнимается на своих коротких ножках и стремительно бросается в воду. Так же быстр он и в атаках.

Не надо забывать и о научной важности сохранения природы Африки, которая под воздействием человека все более стремительно меняет свой облик. Поэтому очень настораживает тенденция к наступлению на территории национальных парков, которая проявляется у правительства. Танзанийское правительство приняло решение о сокращении территории заповедника Нгоронгоро, отторгая у него земли под сельскохозяйственное производство. Идут жаркие дебаты в народнохозяйственных органах Уганды о строительстве гидростанции на Мерчисонских водопадах. Конечно, страна развивается, ей нужна электроэнергия, но надо очень тщательно взвесить и тот непоправимый ущерб, который будет нанесен этим замечательным природным музеям Африки.

В этих странах существует еще одна форма консервации природы. Это охотничьи заказники, или, как их здесь называют, «резервации дичи». Так же, как и национальные парки, они охраняются от браконьеров, на их территории созданы временные или постоянные палаточные городки, в которых живут приезжие охотники. Каждый из них приобретает лицензию на отстрел животных. Стоимость меняется от размера и распространения того или иного вида. Зебра или буйвол стоят 30–40 долларов, а слон в зависимости от размеров бивней — несколько сот. Под руководством хантера, проводника-охотника, ведется эта охота. Как-то раз я остановился в таком охотничьем лагере в провинции Торо в Уганде, это недалеко от впадения реки Землики в озеро Альберт. Директор резервации утверждал, что отстрел ведется строго по научным принципам, в основном бьют самцов или старых, обреченных на гибель животных, что это не нарушает баланс животного мира в этом районе, а, наоборот, способствует его развитию. Когда я спросил, не приводит ли иногда такой коммерческий подход к нарушениям этих принципов, он немного смутился и ответил: «Конечно, бывают случаи, когда при большом наплыве охотников нам трудно отказать в лицензиях. Но все равно это косвенно приводит к развитию охраны дикой жизни Африки («дикая жизнь» — это дословный перевод их термина «уайлд лайф»), либо доходы идут на развитие и организацию охраны и научных исследований». Численность животных в резервации за последние десять лет, увы, сократилась, в основном за счет деятельности браконьеров.

Дискуссии в нашей печати вокруг охоты и охотников ведутся бесконечно. Я не противник спортивной охоты в том случае, если она хорошо организована. Охотники и общества должны активно работать над восполнением и увеличением животных в стране и активно бороться с браконьерством. Мне кажется, пока это удается только нашим прибалтийским республикам.

РУАНДА И БУРУНДИ

В Танзании работал наш южный отряд. Базировался он, как и раньше, в городе Моши, но работал значительно южнее, вдоль юго-западной границы Танзании, где западная рифтовая долина проходит через озеро Танганьику, Рукву и Ньясу. Таким образом, неисследованными оставались части великих африканских разломов, проходящих через территорию двух маленьких, африканских государств — Руанду и Бурунди.

Эти государства не принимают участия в международном проекте по исследованию Верхней мантии Земли… Поэтому нам предстояло на месте установить связи с геологическими организациями, работающими в этих странах, и попытаться, получив визы, пересечь их, обследовав рифтовую долину в районе озера Киву, долины реки Рузизи и северной части озера Танганьика. Во второй половине июля геологическая служба Уганды торжественно отмечала свой пятидесятилетний юбилей. В Энтеббе, В помещении «Лейк Виктория отель», собрались делегаты из многих африканских и европейских стран на конференцию, посвященную исследованиям Уганды. Наша экспедиция приняла участие в этой конференции — надо было установить контакты с геологами разных стран, и в особенности с руандийскими и бурундийскими. Руководители горногеологических служб этих двух стран не говорили по-английски, а мы не говорили по-французски (за исключением Владимира Владимировича Белоусова). Белоусов и осуществлял с ними деловые контакты. Недели за три до этой встречи мы обратились в посольства Руанды и Бурунди с просьбой предоставить нам визы для посещения этих государств. Руанда почти мгновенно ответила согласием, а Бурунди тянула с ответом. Мы подробно заполнили анкеты на трех листах. Резидент Организации Объединенных Наций в Восточной Африке ходатайствовал за нас. Наш консул дважды посещал посольство Бурунди в Кампале. Но дело не двигалось. Наконец на наших паспортах стоят фиолетовые штампы, разрешающие нам въезд в эти страны. Но нет разрешения на въезд для наших шоферов и рабочих. Решаемся ехать без них, поскольку половина из нас имеют международные водительские права и к самообслуживанию в полевой жизни все давно уже привыкли. Для поездки мы выбираем два «джипа», так как по условиям контракта на «лендроверах» мы не можем выезжать за пределы Восточной Африки, да и водить их тоже не имеем права.