Через полюс — на экватор - [68]

В наших машинах над сиденьями в крыше прорезаны люки, из них очень удобно вести наблюдения даже в движущейся машине. Прекрасный круговой обзор позволяет вести фото- и киносъемку, ориентироваться и следить за изменениями в рельефе и в скальных выходах пород. Ездить в маршрут лучше на одной машине, так как поднятая ею пыль долго мешает видеть окружающее сидящим во второй.

На обочине дороги часто встречаются мужчины африканцы, они сидят или бредут вдоль нее, положив на плечо копье или палку. Увидав идущую машину, они поднимают руку — им просто хочется поговорить, расспросить о новостях, самим рассказать что-нибудь. Праздных женщин на дорогах не встретишь, обычно они несут какой-нибудь груз или спешат куда-то с деловым видом — всю основную работу выполняют они. Во многих племенах здесь распространена полигамия. Этому способствует и широкое распространение мусульманской веры. Наши шоферы были правоверными мусульманами, что чрезвычайно радовало, поскольку коран запрещал им пить спиртное.

Погода нам нравилась. Солнечные жаркие дни бывали редко, обычно облачная погода — днем около 20 градусов, дождей совершенно не было. Конечно, не надо забывать: в Южном полушарии была зима. Но около экватора это особой роли не играло. Второй важный фактор — высота. Мы работали обычно в интервале высот от 1000 до 2500 метров над уровнем моря и всегда ощущали жару, когда спускались вниз, в Дар-эс-Салам, где было значительно теплее.

В этом году в имуществе экспедиции было три дробовых ружья, и мы получили возможность поохотиться на диких цесарок и куропаток. Хотя охота на дичь в Танзании не представляет особого интереса. Цесарка — птица крупная, летает медленно, близко подпускает стрелка, так что особой ловкости не нужно для того, чтобы ее подстрелить. Нарезное оружие мы с собой не брали и на крупную дичь не охотились. Нас выручали холодильники, в которых запасы мяса могли храниться довольно долго. По-прежнему экспедиция не имела нарезного оружия.

Однажды один из нас выстрелил вверх из ракетницы в присутствии нескольких масаев. Воины бросились врассыпную, с ужасом глядя, как в небе загорелась красная звездочка и стала падать на них. Когда она так же таинственно исчезла, как и появилась, они пришли в восторг. Уже потом нам рассказали, что среди масаев мы стали известны как «люди, зажигающие звезды». Масаи сейчас трудно чем-либо удивить. Автомобили и самолеты, дальнобойные винтовки с оптическим прицелом и транзисторные приемники им известны и не вызывают удивления, но ракетницу они видели впервые, и она, по-видимому, произвела неизгладимое впечатление на них.

Наши маршруты частой сетью покрывали район исследований. Иногда это были густонаселенные районы, а иногда и совершенно пустынные. Работая у подножия вулкана Ол-Доиньо-Ленгаи, мы вынуждены были из-за полного безводья ежедневно доставлять воду на машине за 25–30 миль. Вулкан в этом году молчал, поэтому наши сотрудники Поляков и Краснов смогли совершить на него восхождение. Хотя вулкан и имеет сравнительно ровные склоны, но подняться на него нелегко. Однажды в этом пустынном районе Северной Танзании Логачев встретил двух измотанных альпинистов — парня и девушку. Три дня они пробирались по саванне без продовольствия, имея только фляжку воды. У них сломалась машина, на которой они из Кении пытались доехать до подножия вулкана. Альпинисты уже прошли около 50 миль, но им еще предстояло пройти около тридцати, когда они встретили нашу машину. Напоив и накормив, мы отправили их в ближайший городок, где было автобусное сообщение. Эти молодые люди подвергались серьезной опасности, оставшись пешими, без машины. Поэтому в таких районах мы обычно подстраховывали друг друга, строго контролируя время возвращения из маршрутов.

Обед в маршруте — бутерброды и фрукты. Работа — до пяти часов. К шести надо было быть в лагере, так как темнеет здесь быстро и всегда в одно и то же время. Но, конечно, предусмотреть все возможные осложнения, которые возникнут в маршруте, невозможно.

В конце лета, когда саванна высыхает, достаточно малейшей искры, чтобы она вспыхнула страшным пожаром. Причины пожаров не совсем ясны. Местные жители утверждают, что часто это делают скотоводческие племена, так как существует убеждение, что после пожара трава растет быстрее и лучше. Часто масаи зажигают саванну около своих селений, выжигая сухую траву так, чтобы создать защитную полосу на случай большого пожара в сильный ветер, чтобы не пострадать им самим. Нам довелось несколько раз наблюдать травяные пожары. Должен сказать, что они производят внушительное впечатление. Когда горит саванна с высокой травой, столб, вернее, стена пламени взвивается на 15–20 метров. Такой пожар грозен, и прорваться через такую стену практически невозможно.

Обычно травяной покров к концу года стравлен дикими животными и имеет высоту лишь несколько десятков сантиметров. Пламя горит неровным фронтом, высотой до метра, редко до двух. Фронт пожара движется в зависимости от скорости ветра, от нескольких десятков сантиметров до нескольких метров в минуту. Глубина фронта тоже невелика — несколько метров. Такой фронт можно пересечь на быстроидущей машине, приняв некоторые меры предосторожности. Так, например, нельзя пересекать линию фронта с пустым или полупустым баком, так как бензин в баке не загорится, а вот пары бензина могут взорваться. Можно пустить встречный пал и выжечь остров среди саванны, следя за тем, чтобы этот пал не перерастал в пожар, и поставить машину на этом острове, ожидая, чтобы пожар обогнул выжженное место. Средние пожары останавливаются уже перед сравнительно небольшими препятствиями. Обычная грунтовая дорога шириной в четыре-пять метров для них почти непреодолима.