Через полюс — на экватор - [66]

Утром сейсмостанция, увы, снова была выведена из строя. Но на этот раз мы даже не смогли найти сейсмоприемник. Что так привлекло гиену? Даже бумажки ее не испугали. Вероятно, блестящий цилиндр сейсмостанции был похож на консервную банку, которые гиена обычно с легкостью разгрызает. Может быть, защитная надпись со скрещенными костями и черепом сыграла роль этикетки на консервной банке со вкусным содержимым. Ох, опять эти надписи играют совсем не ту роль, какая им предназначалась!

Кстати, они сыграли и решающую роль в прозвищах, которые утвердились среди наших африканцев за Рыкуновым и Седовым. В охотничьих и туристских экспедициях — сафари принято среди обслуживающего персонала давать прозвища белым. Африканцу трудно запомнить непривычные имена и фамилии, особенно русские. Поэтому они придумывают прозвища, обычно метко характеризующие характер или внешность человека, о котором идет речь. Нашим геофизикам было присвоено прозвище «хатари брасерс», в переводе означавшее «опасные братья». Причиной тому служили все те же надписи со страшным словом «хатари» — «опасно». Владимира Владимировича Белоусова за гранитную монументальность его вида звали «мистер Камень». Евгения Евгеньевича Милановского за способность иногда в самых необычных условиях, когда машина карабкается по крутой дороге, требовать остановки в погоне за каким-нибудь редким геологическим объектом или явлением звали «стоп-стоп». Василий Иванович Герасимовский именовался «человеком с противным голосом». Я долго не мог понять, почему, и только после настойчивых расспросов докопался до истинной причины. Василий Иванович обладал нормальным голосом, но за то, что он по утрам кричал «подъем» и всей экспедиции приходилось выползать из теплых спальных мешков в бодрящую прохладу утра, процесс крайне неприятный, он и получил свое прозвище.

Аркадий Васильевич Горячев из-за незнания английского языка почти не разговаривал с нашими африканцами, за что и был назван «неразговорчивым». Зато Николай Алексеевич Логачев, бойко распоряжавшийся нашими рабочими и обслуживающим персоналом, получил за это прозвище «разговорчивый». Я долго не мог установить, как же величают меня. Оказалось, что меня прозвали «лысый», что достаточно соответствовало истине.

Наши сейсмостанции, хотя и имели номера от первого до четвертого, тоже получили прозвища: прибор, нагнавший страх на масаи, был назван «ужас масаи», а тот, который пострадал от зубов гиены, — «грезы гиены».

ДЕНЬ ЭКСПЕДИЦИИ

Чтобы вы представили немного подробнее жизнь и работу нашей экспедиции, я расскажу об одном из дней.

Ярко-желтые, оранжевые, синие и красные палатки, расположенные или кольцом, или двумя рядами, — это лагерь экспедиции. Между палаток стоят полевые разборные столы, составленные в общий длинный стол. Здесь мы обедаем, а вечером раскладываем записи дня, географические карты, обсуждаем результаты работы.

Немного в стороне стоят наши автомобили. У нас четыре «Лендровера» — это крепкие, выносливые машины, внешне напоминающие наши «газики» — «козлы». Около них — палатки водителей. Рядом кухня — это хозяйство Калеба. Здесь на походных газовых плитках он готовит нам еду. Ящики с продовольствием, два полевых газовых холодильника образуют естественную защиту от ветра.

Место лагеря мы стремились выбирать в стороне от населенных пунктов, на берегу горного ручья, с тем чтобы не ограничивать себя в расходах воды. Но не всегда удавалось в нужном районе найти удачное место. Несколько раз мы оставались около миссий, так как святые отцы выбирают для них отличные места. Уже через несколько часов вся округа узнает о нашем приезде и начинается паломничество в лагерь. Взрослые воины и мальчишки всех возрастов располагаются на некотором отдалении от лагеря. Присев на корточки или опираясь на копье, они часами могут рассматривать нас и наблюдать за жизнью в лагере. Они не навязывают нам знакомство, но и не отказываются вступить с нами в переговоры, если мы проявляем инициативу. Их присутствие необременительно.

Около шести часов утра раздается крик Василия Ивановича: «Подъем!» Еще темно, в палатках одна за другой вспыхивают газовые лампы, лагерь пробуждается. Газовая лампа не только освещает, но она и немного согревает палатку. Утро в горах обычно холодное и сырое, температура падает ниже 10 градусов. Так что, вылезая из спального мешка, ты меньше всего ощущаешь себя в Африке, около экватора, где, по наивному представлению друзей и знакомых на родине, ты должен изнывать от жары. Быстро помывшись, побрившись и надев на себя все теплые вещи, которые оказываются под рукой, бредешь к обеденному столу, где уже готов завтрак. Между палаток висит клочьями утренний туман, а за столом сидят нахохлившиеся фигуры твоих коллег. Некоторые сидят, поеживаясь от холода, накинув на себя одеяла, и могли бы позировать для картины «Отступление французов из Москвы в 1812 году». Горячий кофе согревает. Первые лучи солнца создают иллюзию тепла.

После завтрака по разработанному накануне плану делимся на группы по два-три человека и уезжаем в маршруты на автомобилях.