Через полюс — на экватор - [65]

Во всяком случае, мы часто обращались за помощью при установке приборов или размещении лагеря к миссиям, и, несмотря на наш атеизм, мы всегда радушно принимались и протестантами, и католиками, и лютеранами, а когда один из наших сотрудников заболел, то его положили в миссионерский госпиталь и быстро вылечили.

Первые же наблюдения показали, что уровень микросейсм достаточно велик, чтобы получить необходимый нам материал. Уже следующие полигоны разбивались с учетом накопленного опыта. Абдула стал для нас помощником, Выступая перед представителями племен, объясняя им наши задачи.

Однажды он объяснял группе масаи, которые наблюдали за установкой приборов, как опасно их касаться, и при этом он несколько переусердствовал, потому что, едва прослушав его, эти смелые рослые воины бросились бежать от нас. Рыкунов и Седов выдвинули версию, что близлежащая масайская деревня даже снялась с насиженного места и срочно эвакуировалась после «лекции» Абдулы.

Через каждые четыре-пять дней приборы снимались и перевозились на новый полигон. При этом магнитофонная запись прослушивалась и отмечалось приблизительное количество толчков в течение суток: иногда их было не больше трех — пяти, а в некоторых районах достигало 40–50 в день.

Один из полигонов было намечено установить прямо в кратере Нгоронгоро. Прибыв в первых числах августа в управление заповедника, мы получили разрешение на пребывание в течение нескольких дней в самом кратере, так как обычно все посетители должны покидать его на ночь.

Мы спустились в кратер около полудня и разбили наши палатки под огромными эвкалиптами на берегу ручья, стекавшего по внутреннему склону кратера. Слева и справа от нашей рощи тянулась зеленая саванна. Здесь, на склонах кратера, было много ручьев, так что растительность не страдала от недостатка влаги в сухой период года. Нередко паслось стадо антилоп гну, к ручью пришел на водопой табунок зебр, метрах в 500 маячила одинокая фигура носорога. С ним мы познакомились немного позже, когда поехали расставлять приборы. У него был обломан рог. Как мы выяснили, это был результат его вздорного, драчливого характера. Он вдруг побежал довольно быстрой рысью в сторону стада гну. На полной скорости врезался в него, но, по-видимому, гну хорошо знали его характер, поэтому и разбежались мгновенно в разные стороны. Носорог некоторое время преследовал одного из них, но гну смешным галопом легко уходил от своего преследователя. Чем-то это напоминало детскую игру в пятнашки. Наконец носорогу надоело гоняться за гну, и он снова остановился. Мы выехали из лагеря. Наш путь лежал к противоположной стороне кратера. Хотелось сфотографировать носорога еще раз. Правда, его агрессивный характер внушал некоторые опасения, но Абдула успокаивал нас. Он здесь не первый раз и хорошо знает Веселого Джо, как он называл этого носорога.

Мы подъезжали прямо, держа курс на Джо. Метрах в ста я приказал остановиться. Абдула поставил машину боком, так, чтобы нам было удобнее, высунувшись из люка, нацелить кинокамеры на носорога. Джо повернулся в нашу сторону. Его маленький, похожий на поросячий, хвостик неожиданно стал торчком. Мелкими шажками он стал приближаться, потом перешел на рысь. Расстояние между нами стало быстро сокращаться: пятьдесят, тридцать, десять метров… Я не отрываюсь от видоискателя. «Вот это кадры!» — думал я, вслушиваясь в стрекот кинокамер. Но что же Абдула не трогается с места? Может быть, в видоискатель я неверно оцениваю расстояние? И только когда голова носорога уже перестала помещаться в рамке кадра, я понял, что он приближается и сейчас последует удар. Ничто уже не в состоянии остановить мчащегося на нас зверя. Зажмуриваюсь, продолжая давить на гашетку. Ну… вот… сейчас… Проходит несколько секунд, открываю глаза и вижу на расстоянии метра неподвижную морду носорога. Он остановился как вкопанный. Немного попятился, развернулся и потрусил в сторону. В чем дело? Почему он отступил? Недоуменно смотрю на Абдулу. Он смеется. Оказывается, носорог не ударит неподвижную машину. Вот если бы мы двинулись, тогда другое дело. Оказывается, Абдула решил испытать крепость нашей нервной системы. Кажется, мы были на высоте. Абдула рассказывал, что иногда пассажиры вопят от страха, видя атаку носорога.

Мы расставили наши приборы в кратере и поздно вечером, уже в темноте, вернулись домой. Мы могли спокойно спать. Кроме диких зверей, в кратере приборам ничто не угрожает. Утром, пока мы готовили завтрак, раздались проклятия Льва Николаевича Рыкунова. Он подходил к палатке, держа в руке сейсмоприемник. Ночью какой-то зверь похозяйничал на сейсмостанции, расположенной метрах в пятидесяти от лагеря. Острые зубы, как кусачки, откусили провод у самого основания: на стальном корпусе были видны вмятины от острых клыков. Контейнер с магнитофоном тоже пострадал от зубов зверя. По-видимому, это была гиена. Сердясь и ворча, Рыкунов с Седовым починили сейсмостанцию и снова установили ее на прежнем месте, но теперь мы приняли меры предосторожности. По совету Абдулы развесили на кустах белые бумажки, подобно тому, как охотники защищают туши убитых ими животных от прожорливых хищников.