Через полюс — на экватор - [62]

Много зверей мы видели в этот день: семейство носорогов, пасущихся на лугу среди стада антилоп гну; группу бегемотов, плававших в озере, от которых видны были только глаза и ноздри. Мы начали привыкать. Острота новизны пропадала, Африка становилась привычной. Пора было засучив рукава браться за работу.

Район детальных исследований был определен. Впереди еще дальние поездки на озеро Виктория, Килиманджаро, озеро Баринго…

Неотложные дела звали меня в Москву, а мои коллеги работали здесь до конца сентября. Но работы в Африке еще не окончены, нам еще предстоит там проводить исследования, и не один год.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВТОРОЕ (1968 г.)

СНОВА В АФРИКУ

В 1968 году экспедиция Академии наук СССР по проекту Верхней мантии в Восточную Африку была увеличена: к уже известным вам участникам добавилась группа геохимиков и геофизиков. В геохимической группе были Василий Иванович Герасимовский — доктор геолого-минералогических наук, человек с внешностью этакого простоватого мужичка, фанатически преданный делу геохимии горных пород, блестящий знаток своего дела; его помощник кандидат наук Андрей Иванович Поляков, внешне был полной противоположностью своему шефу, не говоря о том, что был он вдвое его моложе, тоже отличный специалист. Оба они были сотрудниками Института геохимии Академии наук.

Геофизическая группа пришла к нам с физического факультета Московского университета и тоже состояла из двух ученых: доктора физико-математических наук, профессора Льва Николаевича Рыкунова — сейсмолога, человека веселого, жизнерадостного, специалиста в области сейсмологии, и его помощника Владимира Васильевича Седова. Оба они в 1967 году плавали на экспедиционном судне «Академик Курчатов», где изучали распространение микросейсм (мелких сейсмических толчков) на дне океана в районе рифтовых долин Атлантики и Индийского океана. В этом году им предстояло провести подобные работы уже в «нашей» рифтовой долине на территории Восточной Африки.

Основное отличие от прошлого года в наших работах заключалось в том, что мы должны были работать на сравнительно небольшой территории Северной Танзании и Южной Кении, детально изучая рифтовую долину Грегори. Поэтому мы намечали выбрать базу не в Найроби, как в прошлом году, а в каком-нибудь городе Северной Танзании, ближе к району работ.

В начале июня наша экспедиция была готова вылететь в район работ. В этом году положение с доставкой экспедиции сильно облегчалось в связи с открытием прямого рейса авиалинии Аэрофлота Москва — Дар-эс-Салам.

Снова знакомый нам аэропорт Каира, часовая остановка, но дальше мы уже летим новым маршрутом: первая посадка в Ходейде (Йемен), потом в столице Сомали — Могадишо, и вот почти через двадцать часов непрерывного полета мы приземляемся в Дар-эс-Саламе — столице Танзании. Испуганное лицо представителя нашего посольства. Он видит десятки ящиков и мешков, въезжающих на тележке в зал таможни. Грузовика у посольства нет. Сегодня воскресенье, а в аэропорту камеры хранения нет. Поэтому в таможенном зале на длинных осмотровых столах сиротливо стоят десятки ящиков и мешков, около которых прохаживается таможенный офицер. Я обращаюсь к нему за помощью. Он сочувственно кивает, но разводит руками, хотя по выражению его лица вижу, что он искренне хочет мне помочь. Это, конечно, нарушение всех правил, но он разрешает сложить все в дежурном помещении, где между рейсами отдыхают таможенники. В ответ на мои благодарности он улыбается и говорит: «Таможня — это ворота страны, сэр! Если у вас начнутся неприятности у ворот, то потом вам и в стране все не будет нравиться».

После двух дней пребывания в Дар-эс-Саламе перебираемся в Найроби, где в посольстве хранится снаряжение экспедиции, оставленное в прошлом году. Много знакомых лиц, нас знают, к нам все хорошо относятся. Есть и некоторые перемены: доктор Бейкер перешел в университет преподавать, а на его месте доктор Сандерс, бывший главный геолог геологического департамента. Появились новые лица в посольстве.

Первые же визиты к представителям автопрокатных фирм показали, что в этом году конъюнктура не в нашу пользу. На сей раз тут двойной наплыв туристов. И тот же мистер Иббо, всегда любезный, не уступает ни цента, да и в других фирмах положение не лучше, а мне в этом году нужно больше машин. Решаю ехать в Арушу, может быть, там мне больше повезет.

Аруша. Сейчас этот город становится экономической столицей Восточной Африки. Поэтому город на подъеме, достать дом под базу просто немыслимо. Дело дошло до того, что контора городского управления города Аруши находится в… Моши, в 50 милях к востоку. Хотя у меня есть все необходимые письма и разрешения от танзанийского правительства, все недоумевают.

Правда, в Моши мне могут достать подходящее помещение. Ну что ж, Моши так Моши. С машинами обстоит лучше. Три «лендровера» мне удается на льготных условиях арендовать у фирмы «Уайд лайф сафари». Но мне еще нужно две. Мне советуют купить подержанную. Но как ее выбрать? Меня знакомят с механиком-охотником Крисом. Это настоящий хантер (охотник-проводник). В промежутки между охотничьими сезонами он работает механиком в гараже. Огромного роста (что-то около двух метров), в шортах и рубашке цвета хаки, измазанной машинным маслом, белобрысый, с добродушной некрасивой физиономией, он вначале отнесся ко мне с недоверием, но кружка пива, а потом чувство солидарности с человеком, понимающим толк в машинах, растопили лед. А уж когда мы ползали под третьей по счету предложенной нам машиной и я заметил трещину в кузове, которую он пропустил, мы стали друзьями. «Слушай, док, — говорил Крис, — эти машины все дерьмо. Поедем к старику Батлеру. У него плохих машин не бывает, и он любит поторговаться. Если ты ему понравишься, он даст приличную цену».