Через полюс — на экватор - [31]

Я втайне от всех начинаю работать над планом зимовки, определяю запас топлива (авиабензина, автобензина, соляра, дерева), рассчитываю нормы продовольствия. Надо готовиться ко всем неожиданностям (у меня в первоначальном плане был заложен такой вариант). При довольно жестких нормах мы можем продержаться 7 месяцев, а это не так уж и мало. Если к 5 марта не проведут сброс, придется переводить всех в одну машину и разрабатывать программу работ на зимовку. Пока ни с кем этими планами не делюсь, только разве в форме шутки: «Ну что, зимовать будем или обратно пойдем?»

В Молодежной готовят встречный поезд, который должен провести разведку выхода на купол для наших тягачей. Он пройдет первым 100 км и расставит вехи, а заодно доставит нам горючее для последних километров. Оба самолета прилетели в Молодежную, но все время откладывают вылет к нам. Сомов на диспетчерских ежедневно ругает летчиков за нерешительность, да и я подливаю масла в огонь, напоминая им их обещания «закидать» нас горючим.

4 марта (6–8 м/сек, Т —38°— —48°). Сегодня наконец самолет вылетел. На борту Михаил Михайлович Сомов. Нам везут четыре бочки соляра. И письма, доставленные танкером «Апшерон». Первый сброс не без приключений. Летчик неопытный и сброс ведет с высоты 50–70 метров. Две бочки из четырех треснули, но мы успели их повернуть трещинами кверху и перекачать. Потом при сбросе пакета с письмами вымпел зацепился за дверь самолета, и мы с ужасом наблюдали, как самолет делал круг: боялись, что письма упадут где-то за пределом видимости. Но все кончилось благополучно.

5 марта (7 м/сек, Т —38°— —50°). За ночь прошли 50 км и остановились на 2560-м км. Снова ждем сброса. Утром при маневрировании произошло ЧП. Водитель Александр Темляков, не заметив геодезистов, ведших астрономические наблюдения, наехал на теодолит. Можно представить, что стало с точнейшим цейсовским прибором, когда по нему проехала 30-тонная машина! Ведь мы одолжили этот прибор у наших немецких коллег, которые работают в Мирном. Я даже обращался к президенту Академии наук ГДР с просьбой о передаче нам этого прибора во временное пользование. А теперь это груда металлолома. За весь поход я еще ни разу не срывался, не повысил голоса, а здесь меня прорвало. Когда немного «отошел», вдруг понял, что наше счастье, что в тот момент никого не было около теодолита! У меня холодный пот выступил от ужаса, когда я представил, что могло бы случиться…

Собрались все вместе, и я снова говорил об осторожности. Очень здорово выступил Николай Казарин. Всегда спокойный, выдержанный, он пользуется большим авторитетом у всех нас. В прошлом мастер спорта по плаванию на сверхдальние дистанции, он обладает фантастической силой и выносливостью. Но даже он при всем своем спокойствии чехвостил всех водителей за разгильдяйство. Даже немного перегнул палку: ведь ребята работали как черти. Однако сейчас появилось финальное настроение. А ведь впереди зона трещин, где нужны выдержка и хладнокровие — никакого удальства и риска!

6 марта. (Ясно, 5–8 м/сек, Т —38°— —50°). Сергей утром передал погоду в Молодежную. Связь очень затруднена. Иногда приходится связываться с Молодежной через Мирный, а наш тягач не слышит другого за 20 км.

Молодежная не дала нам никаких предупреждений о вылете. Вдруг около 12.00 над нами появился самолет и сбросил пять бочек соляра. Связь работала только тогда, когда самолет был над нами в пределах видимости, потом она прекратилась. Прогрели машины, завелись и, собрав бочки, пошли дальше. Прошли 50 км, снова ожидаем сброса.

7—11 марта. Вновь пять дней ожидания сброса. За 16 дней — 11 бочек. С такими темпами сброса мы доберемся только к весне. Послал злобную радиограмму начальнику авиаотряда Минькову в Мирный о способностях авиации. Экипаж, который находится сейчас в Молодежной, не имеет полярного опыта и часто не решается вылетать в плохую погоду. У нас катастрофическое положение с электроэнергией. Аккумуляторы сели окончательно. Потом сломался генератор на аварийном движке. Кончился автобензин, и камбуз перевели на газ. Все это заставляет меня ругаться в каждой диспетчерской.

Погода неважная, ветер от 10 до 18 м/сек, температура 40–50 градусов мороза: В тягачах холодно, потому что система подогрева тоже требует электроэнергии. Правда, в один из дней снаружи температура поднялась до —26°. Общий смех вызвал Эдуард Сафонов, который, выйдя наружу, сказал: «Как тепло-то сегодня». А ведь он житель Средней Азии, — все познается в сравнении.

12 марта. (8-12 м/сек, Т —31°— —40°). Вчера прилетел из Мирного Миньков в Молодежную, он как начальник летного отряда экспедиции решил сам принять участие в операции по сбросу.

(Только через две недели я узнал, что ему всего за пять дней до этого сделали операцию аппендицита в Мирном и он сел за штурвал самолета буквально с операционного стола).

Сегодня на нас посыпались бочки. В течение дня два самолета сбросили 8 бочек. Длительное стояние привело к тому, что при запуске промороженных двигателей что-нибудь выходит из строя.

13 марта. (7-10 м/сек, Т —35° — —43°). Днем прилетели подряд три самолета и сбросили нам еще 16 бочек горючего, в том числе и автобензин для камбуза и буровой. Бросали летчики красиво — с высоты 7—10 метров, очень кучно, бочки падали прямо рядом с тягачами. Теперь у нас запас горючего до Молодежной. Настроение резко улучшилось, и, хотя нам в третий раз за поход приходится снимать коробку скоростей (иначе нельзя заменить фрикцион), не смолкают шутки. Даже когда Олег по рассеянности открыл не тот кран у бака отопительной системы и весь тамбур затопило соляром, Лебедев его не очень ругал, а назвал «королем соляра».