Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков - [49]

Молю вас, внемлите моим предостережениям!»

Прочтя грамоту, князь задумался было, тронутый искренностью писавшего ее, но тут же забыл о ней и продолжал делать то, что делал до этого: рыться в древних рукописях да сочинять стихи.

И тогда пришел к нему снова Хозяин и стал увещевать его проникновенными словами:

— Я предан вам более, чем отцу с матерью; мысли мои — ваши мысли, ваши радости и печали близки мне и понятны. И потому не могу я оставаться спокойным, видя, как на вас надвигается опасность.

Думать только о том, что происходит сегодня, или с умилением вспоминать прошлое — не приносит душе покоя. Разводить тушь да пописывать стишки — занятие не для воспитания воли. Правитель должен нести народу мир и счастье. Но если государю неведомы ни смущение, ни ненависть, если не отличает он черного от белого, если не гневается и не скорбит, выслушивая доклады своих ревизоров, если не прислушивается к мнению преданных ему людей — как может он сделать своих подданных счастливыми? Вы, князь, не относитесь к числу таких правителей, и все же опасения мои не случайны.

Природа дарует нам жару и холод, дождь и ветер — все в свое время. Нарушьте этот порядок, измените ход времени — произойдет катастрофа. Восстановите гармонию ян и инь[308] — и дождь хлынет тогда, когда ему положено, и ветер подует с нужной силой. Каждый правитель несет ответственность за свою страну, ибо в его руках — жизнь тысяч существ. И главная его обязанность — заботиться, чтобы люди развивались так же гармонично, как развивается природа.

В «Шуцзине»[309] сказано: «Если правитель не нарушает естественный ход событий и не оказывается у них в плену — он достигает гармонии и покоя». Помните об этом, князь, и поступайте в соответствии с этим мудрым изречением. Сколь благодарны будут вам ваши подданные, когда последуете вы моим советам!

Выслушав внимательно Хозяина, князь Сердце задумался. Он пригласил старца пройти с ним на берег озера и там вместе составить наказ чиновникам. Вот что они написали:

«Повелеваю Человеколюбию из Весеннего ведомства, Этике из Летнего ведомства, Справедливости из Осеннего ведомства и Мудрости из Зимнего ведомства, а также пяти Органам и семи Чувствам принять к сведению следующее.

Я небрежно исполнял веления Неба: редко тревожил вас по службе, закрывал глаза на упущения, а благие намерения оставлял втуне, забывая о них среди пиров и развлечений. Почему же вы не укоряли меня за это, не говорили мне всей правды? Вы не пожелали исправить мои ошибки. Почему же я должен расплачиваться за ваши? Где же справедливость? Одно меня утешает: никто не в силах отменить законы Неба, и былое всегда возрождается вновь!

Я призываю вас вернуться на службу и отдать все свои силы возрождению порядка и благоденствия в стране, дабы исполнить волю Неба!»

Вассалы почтительно выслушали наказ князя и приступили к его исполнению. Решено было прежде всего выбрать новый девиз правления: «Возрождение изначального».

Осенью, в восьмую луну первого года нового девиза, князь беседовал с Хозяином о делах государства. Неожиданно явился вассал Печаль и доложил, что Зрение и Слух подали такую докладную записку:

«Почтительнейше докладываем государю. Небо стало высоким, а ветер — холодным. Деревья покрылись росой. Увядают травы, опадают листья, жалобно кричат улетающие журавли. Отошли прелести лета, веер теперь бесполезен. Грустно, тоскливо. Побелели щеки Пань Юэ,[310] еще пуще загрустил Сун Юй.[311] Красные листья и камыши Сюньянцзяна облепили зеленую рубашку Бо Цзюй-и,[312] хризантемы с предгорий Ушань растрепали белые волосы Ду Фу.[313] Ночной дождь омочил одинокую подушку во Дворце Больших Ворот,[314] холодная луна осветила фигурку женщины в Ласточкиной беседке.[315] Улетучился запах орхидей, унылым стал свист ветра в ветвях деревьев, высохли слезы на сяосянском бамбуке…[316]

Вы, князь, не ведаете, что сама природа таит в себе печаль, и оттого все так печально вокруг. А где истоки печали? Они скрыты от вас. Печалит ли то, что мы видим, или то, что мы слышим? Этого никто не знает. А чтобы избавиться от печали, надо знать причину ее! Мы, ваши слуги, не можем умолчать и скрыть это от вас».

Прочел князь записку — и печаль его одолела, захотел он остаться один. Хозяин безмолвно удалился.

Желая рассеяться, князь велел заложить колесницу, чтобы по примеру Му-вана[317] привести в порядок мысли во время путешествия. Но Хозяин схватил коня под уздцы, остановил колесницу и стал выговаривать князю за то, что тот забросил дела государства.

В это время подбежал человек, житель округа Грудь, и сообщил:

— Только что в Грудном море поднялась большая волна, горы Тайшань и Хуашань[318] оказались в самом центре моря! Я успел заметить, что там, в горах, остались люди!

Известие это ошеломило князя и его приближенных: все заахали, заметались. Не успели они еще что-либо предпринять, как неожиданно кто-то увидел, что из туманной дали приближаются люди, декламируя на ходу стихи. Когда люди подошли поближе, стало видно, что их только двое.

У того, что шел впереди, изнуренное тело и острое, худое лицо. На голове у него шляпа, на плечах плащ, к поясу привешены украшения из дорогих пород дерева. Брови его нахмурены — он озабочен делами страны, глаза полны слез — от тоски по государю. Наверное, он с ненавистью вспоминал клеветника вельможу, погубившего Цюй Юаня, и оплакивал чуского Хуай-вана.