Черепаховый суп. Корейские рассказы XV-XVII веков - [33]

А у министра находился какой-то важный гость. Как раз в это время он захотел полюбоваться луной, и все расположились именно под этим грушевым деревом. Сюда же перенесли и столики, а кисэн стала разливать вино. Вот уж чарка несколько раз обошла по кругу. И вдруг кисэн — она как раз стояла перед гостем и подносила ему вино — неудержимо расхохоталась! Министр страшно разгневался, позвал слугу. Тот грубо подтащил кисэн к министру и бросил ее перед ним на колени.

— Как ты посмела смеяться перед таким высоким гостем? — грозно закричал министр.

— Конечно, я веду себя неприлично, — оправдывалась кисэн, — и надо бы меня строго наказать, убить даже. Но ведь странно, что на дереве сидит какой-то совершенно голый мужчина и подглядывает за нами. Глупый смех невольно вырвался у меня, прежде чем я успела доложить вам об этом!

Министр глянул на дерево, несказанно удивился и приказал человеку спуститься вниз. Джадан спустился с дерева и, почтительно сложив руки, приветствовал министра. Он нисколько не смущался, держался так, будто вокруг не было ни души. Министр спросил его имя и узнал, что перед ним Чон Джадан. А в то время о замечательных сочинениях Джадана все уже были наслышаны — и знать и простые люди.

— Как ты посмел средь ночи воровать груши в чужом саду? Это же вопиющее беззаконие! — бранился министр. — Ну да ладно, — неожиданно смягчился он, — поскольку ты сонби, придется тебе откупиться стихами!

Он задал Джадану такую строку и приказал сочинить дальше:[140]

Осень прохладу опять

     в села несет и в предместья…[141]

Как только прозвучала эта строка, Джадан тут же закончил стихотворение. Министр и гости очень хвалили его, усадили на почетное место, угощали вином и всю ночь весело развлекались.

Среди стихов, которые сочинил Джадан, были и такие строфы:

Ночью сидел Су Цзы-чжань,[142]

    книгу читал у окна.

Ветер средь сосен свистел,

   дождь не стихал над горами.

Осенью той Бо Лэ-тянь[143]

    гостя в ладье провожал.

Клены шумели во мгле,

    тихо тростник шелестел.

Дальше забыл, не могу вспомнить. У нас на родине очень любят произведения Джадана.

* * *

Еще в молодости, когда Джадан выдержал экзамены, он был назначен чиновником в хранилище королевских рукописей. Однажды он ехал верхом по улице Сеула. В одном из домов женщина жарила гороховые лепешки и тут же выкладывала их на столик под окном для продажи.

У Джадана мгновенно разыгрался аппетит. Он спешился и потихоньку подошел к воротам. Незаметно вытащив из шторы камышинку, он ловко подцепил ею лепешку, затем еще и еще. Он стоял, как ни в чем не бывало, и поедал лепешки одну за другой.

Кончив печь, хозяйка вышла на улицу и вдруг увидела пустой столик. Удивившись, она заподозрила соседей, но те сказали:

— У ворот стоит какой-то человек. Не он ли перетаскал ваши лепешки?

Хозяйка схватила Джадана за полу и стала яростно браниться.

— Да, спасибо, спасибо! — дурачился Джадан. — Вы, конечно, хотите угостить меня еще и вином. Но лепешки я люблю, а вот вина терпеть не могу. Отпустите меня, пожалуйста!

Вот таким веселым и добродушным был он всегда. Когда Джадану пришлось отправиться в ссылку, случилось ночевать ему в каком-то доме на берегу реки. Во сне он увидел государя. Взволнованный, Джадан сочинил такое стихотворение:

Я владыку любимого

    встретил во сне,

Утомленным, усталым

    он был, как и прежде.

Я проснулся, увидел:

    лежу у окошка…

Ветер злобно хлестал

    опустевшую реку,

Месяц скрылся в потемках

    за горной вершиной.

А некоторое время спустя Чон Джадан покинул этот мир.

Поэты видят одинаково

В прошлом году я однажды ночевал в храме Сончхонджонса. В полночь я вдруг проснулся и услышал звук, напоминающий шум дождя.

— Что это? Дождь? — спросил я.

— Нет, — ответил монах, — это шумит водопад.

И я тут же сочинил такое стихотворение:

В третью луну

    в отдаленных горах

Слышится

    жалобный голос кукушки.

Дремлет отшельник

    средь облачных круч,

Сон не несет ему

    успокоенья.

В полночь, проснувшись,

    услышал он гул:

— Это не дождь ли

    шумит над горами?

— Это не дождь, —

    отвечает монах, —

Это по скалам

    бежит водопад!

Потом пришел какой-то путник и прочел такую строфу из стихов Сонгана Чон Чхоля:[144]

Шум я услышал

    в пустынных горах:

Дождь ли тревожит

    опавшие листья?

Вместе с монахом

    мы вышли, глядим —

Это ручей

    меж деревьев струится!

Говорят, что поэты видят одинаково. Поистине верные слова!

Неизвестные авторы

Выдал замуж пятерых девиц

У Ли Гванджона, уроженца Ёнана, второе имя было — Докви, а псевдоним — Хэго. В год кею[145] правления короля Сонджо он стал чинса, а в год кёнин[146] выдержал и чиновничьи экзамены.[147] Когда Ли Гванджон стал правителем уезда Янджу провинции Кёнгидо, держал он одного сокола и каждый день отправлял сокольничего охотиться на фазанов.

Один раз сокольничий отправился на охоту, да и пропал на всю ночь. Воротился он только утром, хромая на одну ногу. Ли очень удивился и спросил, что случилось. И сокольничий, смеясь, рассказал ему вот что:

— Вчера на охоте пустил я сокола, но фазана не взял, да и сам сокол куда-то запропастился. Ходил я, ходил вокруг, искал, искал, а он, оказывается, сидит себе на верхушке дерева перед воротами какого-то дома. Хозяином того дома оказался чвасу Ли. С превеликим трудом подманил я сокола, взял на руку. Тотчас собрался я возвращаться, да вдруг услышал за изгородью звонкие голоса. Я заглянул в щель. Пятеро бойких девиц, здоровенных, как лошади, сбились в кучу, а потом вдруг ринулись в мою сторону! Вид у них был такой устрашающий, что я испугался — не побили бы палками! Хотел было спрятаться, да поскользнулся и поранил ногу о камень.