Чел. Роман - [11]
Белая всматривается.
– Да, ноги на мышцах. Почти отрыв. Так его и привезли. И в целом… Да, он. Еще видите – руки на груди… Смартфон…
– Да, да. А руки что же – так и лежали до приезда к вам?
– Да, именно в этом положении. Их как свело. Я же сказала, эту штуку из груди вырезать пришлось.
– Документов, вы говорите, нет?
– Ничего. Да и других вещей, насколько я знаю, нет. От одежды клочки.
– Не богато… Что у вас, Глеб?
– Тут что-то… Я…
Он в явном замешательстве.
– Что Глеб? Проблемы? Это вам не серверы взламывать. Здесь люди.
– Да нет, товарищ майор, все понятно. Но непонятно, как такое возможно.
– Говорите.
– Короче, так. Смартфон не рабочий. Батарейка убита. «Мама» пашет, но она в таком состоянии, что никаких гарантий. Табло работает. Шлейфов22 никаких. От чего он заряжается? От рук его, что ли? Неясно. Ладно, это одна фича23, приняли. Но дальше вообще непонятки… Текст он набирает. Но «Ворда» нет. Ну, предположим, чатится. Аська или социалка какая. Но их нет. Вообще нет. К Сети не подключен. И тут еще одна беда вырисовывается, и это уж совсем клиника…
Спохватывается. Бросает взгляд на Белую:
– Ой, извините…
Белая улыбается.
– Ничего.
– В чем клиника? – настаивает Линер.
– Он с кем-то переписывается.
– Что значит «он с кем-то переписывается»?
– Ну, это диалог, товарищ майор.
– Вы же сказали – чата нет.
– Я сказал, что нет программного обеспечения. Нет условий для этого. Это какая-то… его сеть. И он с кем-то в ней общается… Вот смотрите, он пишет строчку… Палец зависает… Ждет… Видите – пошел текст? Но пишет-то его не он! Опять он… Вопрос? Опять замер… Ответ его… Пишут ему…
– Кто пишет? Откуда пишет?
– А вот этого я не знаю, товарищ майор.
– То есть ответы приходят из ниоткуда и ни от кого?
– Как-то так… Тут еще одна фенька… Это не текстовый редактор… Текст не копируется…
– Что же это за формат?
– Не знаю. Какое-то изображение. Причем все, что он написал с ночи и пишет сейчас, идет как одна страница… Чисто теоретически можно скриншот взять. Будет копия.
– Делайте.
– Сейчас он будет промежуточным. Он постоянно обновляется.
– Дожидаться окончания треда предлагаете? Он может прекратиться так же внезапно, как и был начат.
– Ок, можно и промежуточный. Но надо понять, как это можно сделать.
– Работайте.
– Есть.
Линер пытается собраться с мыслями. Чем дальше в лес, тем больше дров. Белая напоминает о себе:
– Извините, по истории болезни еще не всё…
– А что еще?
– Тут, как выразился молодой человек, у меня еще одна «непонятка».
– Ага, а все, что вы уже озвучили, – это понятка? Да?
– Нет, но… Это к вопросу о том, с кем он общается…
– А что вы можете сказать?
Линер напрягается. Пристально смотрит на Белую. Белая отводит глаза в историю болезни. Линер знает этот свой взгляд. Его мало кто выдерживает.
– После 0.11 на теле умершего фиксируются…
В палату стучат. Линер удивлена. Смотрит на Белую.
– Кто это?
– Понятия не имею.
– Войдите, – просит, как требует, Линер.
Входит невысокий, круглый как колобок мужчина за шестьдесят в белом халате. Находит глазами Линер, интересуется вкрадчиво:
– Разрешите, Юлия Вадимовна.
– А, Семеныч. Что у тебя?
Семеныч мнется.
– Мне бы… тет-а-тет, Юлия Вадимовна.
Линер хмурится. Как все разом. Закрывает ноут. Встает.
– Одну минуту.
– Как скажете, – соглашается Белая.
С ноутом по мышкой Линер выходит в коридор.
– Ну, что у тебя?
Семеныч виновато прячет глаза.
– Юля, я звонил шефу – он сказал, что ты сейчас оперативно руководишь и все текущие вопросы к тебе…
– Не тяни, Семеныч, дело говори!
– У нас пропали останки. Девушки. Возможно, смертницы. Не факт. Одной. Всего одной. Ты же знаешь, есть версия, что их было две в одной точке…
Линер улыбается.
– Что за бред? Как это пропали?
– Ну, как… Протокол есть, номер есть, останков нет.
Линер всматривается в Семеныча. Нет, не шутит. Да и какие тут шутки.
– Семеныч, пердун старый, ты понимаешь, какое это ЧП? Это ж выходом в отставку попахивает!
– Юля, все понимаю. Но я не знаю, как это случилось. Мы с Пашей не выходили оттуда. Не выходили, клянусь. Некогда было выходить. Работы – удавиться можно. Да, курили. Но по очереди. Останки были на столе. Прикрыли как положено. Памятные. В правой кисти на двух пальцах мяч теннисный застыл, как всегда там и был. Дошла их очередь. Нет. Как и не было.
– На входе кто был?
– Местные. Кто же еще? Кто на морг спецохрану ставит? Не уйдут же?
– Ушли!
– Ну, Юля…
– Что Юля?!
Линер впервые за утро кричит. Отворачивается от Семеныча. Отходит в сторону. Не то чтобы небывалое происшествие. На югах «двухсотых» теряли пачками. Но то – война. Списывали. Пропавший без вести – и вся беда.
«А здесь на что списывать?» – вопрошает себя Линер и возвращается к Семенычу:
– Возможность опознания?
– Только по генетике. Эпицентр. Полный разброс. Ни лица, ни тела целиком. Документов нет. Одежды клочки. Смартфон разбит в детали. Но, может, и вообще не ее. Прилетел от соседей.
– Девушка, говоришь?
– Да, была девушка…
– Та-а-ак…
Линер прикидывает про себя: «Не до этого пока. А время до вечерней проверки есть».
Решает.
– Значит так, Семеныч, возвращайся пока на место.
– Так мы закончили уже…
– Вы еще не начали! Возвращайся на место и жди указаний. Я буду думать, как это все представить. Работнички ножа и топора… Нашел себе проблемы на старости лет. Всё, иди. Я позвоню. Отчет лучше делайте. Что б до запятой!
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.