Чел. Роман - [10]
«Несомненно, мы имеем дело с очередной попыткой известных лиц раскачать ситуацию. О нравственной стороне этих людей говорить не приходится. Если они и сегодня, в день траура, привлекают к своим мероприятиям женщин, стариков и детей, то что будет дальше. Они начнут устраивать их на могилах погибших в терактах?»
А? Каково? Вы еще сомневались? Да понятно все. Как день деньской. Причины выявлены. Виновные назначены. Пока без имен. Но разве за ними дело станет? Пока не надо. Но как только, так сразу. Уж будьте уверены. К чести Терентьева – если к этому человеку вообще применимо слово честь – он-то сам ничего такого не говорит, и ограничивается выражением «пока все очень туманно». Но, видимо, для Сбитнева никакой туман не туман. У него всегда под боком прожектор для такого рода ситуаций. Модель прожектора собственного производства. Кодовое название «лапша на уши». Уровень – «для лохов». Но мы-то с вами не лохи. Мы-то понимаем, где и, главное, кем собака зарыта…
Окна – мозаика из бабочек. Палата №3 погружена в чудесные, разноцветные сумерки. На постели у окна, выходящего на южную сторону, лежит большой забинтованный сверток. Человек угадывается в свертке с трудом. По свободному от бинтов указательному пальцу. Он мелко, но отчетливо передвигается по разбитому в пустынные трещины дисплею смартфона. Экран вопреки состоянию корпуса светится. Буквы возникают в треде одна за другой. Линер, сидя напротив, пытается читать тред. Но шрифт слишком мелкий. Глеб, за ее спиной, совсем уж безуспешно пытается что-то разобрать. Белая у изголовья читает историю болезни:
– Пострадавший доставлен с теракта во второй очереди…
– Почему не в первой?
– Обычная практика. Кто не жилец – это можно сразу понять – с тем не торопятся… Я продолжу?
– Пожалуйста…
– Диагноз: тяжелая сочетанная минно-взрывная травма. Оперативно проведены бедренные ампутации нижних конечностей и правой руки по плечо. На левой руке сохранились большой и указательный пальцы. Прочих нет. Возможно, это врожденная аномалия. Но не факт. Кисть сильно пострадала. Сложно понять… Другое. Ожоги глазных яблок. С полной и невосстановимой потерей зрения. Лицо обезображено. Кожные покровы выгорели. Множественная челюстно-лицевая травма… Смерть пострадавшего наступила в 0.11. На данный момент нет пульса и мозговой активности. Это по данным ЭЭГ и ангиографии. Полная мышечная атония21. Самостоятельное дыхание отсутствует. Обменные процессы не фиксируются. Документов нет. Опознание возможно только по генетической экспертизе…
Линер не выдерживает:
– Постойте… Я правильно понимаю. По данным объективного контроля – он мертв?
– Да.
– Тогда что мы видим?
– Я не знаю.
– Кто из нас врач?
– Я отвечаю за жизнь. За ее продление. О том, что есть после смерти, я знаю не более вашего. То есть ничего. Ну, если не сводить смерть к процессам разложения живых тканей. Их, этих процессов, кстати, в теле погибшего нет. Все остановилось.
– В 0.11?
– Именно.
– А вся эта штука на улице началась тогда же?
– Да. Вышла проветриться, а там листья шелестят и бабочки летают.
– Всё сразу – как сейчас?
– В целом – да. Сразу и всё.
– Как у него оказался смартфон?
– Это отдельная история. Тут у него был сосед. Не с теракта. Мальчик. «Парашютист». В смысле – упал с высоты. Множественные переломы. Позвоночник в том числе. Гарантированная неподвижность. Без вариантов. Когда в 0.11 сработал реанимационный монитор, в палате из персонала никого не было. Я по случайности оказалась рядом с дежуркой. Бегом сюда. Входим. А мальчик по палате ходит. Туда-обратно. Мы так в дверях и застыли. Нечасто увидишь поднявшегося на ноги паралитика. Он к окну подошел. Взял смартфон… который мы вообще-то, можно сказать, из груди вырезали. Оставили. Бывает, и по вещам опознают. Так вот, он берет смартфон и кладет ему его на одеяло. И тут только я замечаю. Палец движется, как будто пишет что-то. Как сейчас. Мальчик под этот палец смартфон и положил. А на мониторе пульса нет. Подумали – конвульсии. Но нет… Не конвульсии…
– А если предположить?
Линер хватается за соломинку.
– Даже если и допустить подобное, то не кажется ли вам, что это какие-то слишком упорядоченные конвульсии?
– Вы читали, что он пишет?
– Не вчитывалась. Но осмысленный текст налицо.
Линер задумывается. Проблемы множатся. Без видимых путей к их разрешению. Но надо что-то делать.
– Так… Глеб, давайте, приступайте. Кто тому, что по вашей части. Как эта штука работает и почему. Как, что и, может быть, кому он пишет. Ну и прочее.
– Есть.
– Я пока камерами займусь… Маргарита Анатольевна, судя по характеру ранений, он был в эпицентре взрыва?
Белая кивает:
– Да. Вероятнее всего, между ним и источником взрыва никого и ничего не было.
– Даже так? Хорошо – это весомо сужает круг…
Линер достает ноут и открывает записи с камер. Интересуется между делом:
– Что мы еще знаем? Пол, возраст?
– Молодой человек. Лет 16—17. Судя по состоянию тканей и внутренних органов.
– Раса? Национальность?
– Это сложно. Да невозможно. Волос нет. Лицо… Ну, вы понимаете… Белый. Все, что можно сказать.
Линер находит запись из вагона.
– Посмотрите. Вот, кажется, он. Характер повреждений? А?
Жизнь маленького городка идет своим чередом. Горожане даже не подозревают, что в ней могут произойти необычные события, но окружающие горы хранят в себе древние темные пророчества. И однажды те начинают сбываться. Надвинувшаяся колдовская мгла готова поглотить как город, так и все небесное королевство. Его повелительница утратила свои магические силы и теперь не может никого защитить. Казалось бы, все кончено. Неужели мир падет? Неужели из этого нет выхода? Лишь Неисчерпаемый ковш знает имя того, кто придет на помощь.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.