Чеченское танго - [19]

Шрифт
Интервал

— Нет, — промямлил боец.

— Может ты, — перешел к другому солдату Романенко.

— Не бойся, напишу в рапорте, мол, погиб смертью храбрых, достоин ордена и звания героя, бумага все стерпит, — стукнул ему в грудь гранатой старший лейтенант.

— Я не хочу, — последовал ответ.

— Ага, вот у нас кто крутой, — ехидно сказал Романенко, увидев на

следующем кожаную куртку. Это был парень с поста расположенного в гараже, где он эту куртку и нашел. — Романенко въехал ему в челюсть, солдат упал на своего товарища, стоявшего за ним, но тот подхватил его.

— Чтоб я не видел больше этого говна, — отчеканил Романенко.

— Так если с этого дня, если я подхожу к посту незамеченным я сам брошу туда гранату — подвел итог Романенко.

— Всё, пошли все на хуй.

Прошло еще несколько похожих друг на друга сырых, грязных, пасмурных дней. По ночам все та же стрельба, днем солдаты шастают, по окрестным домам. Я, так же как и все ночью охранял пост, а днем ходил по домам. Искали варенья и соленья, запасы которых можно было найти в некоторых подвалах и хоть какой-нибудь радиоприемник, чтоб послушать внешний мир. Во время одного из таких походов я чуть не подорвался на мине, у нее не сработала растяжка.

Но не всем везло, разведбат, расположенный рядом с блокпостом капитана Колоскова потерял за эти дни пятерых бойцов — чеченский снайпер сработал.

Солдаты начали вшиветь. Появились всевозможные кожные заболевания, добавившиеся к уже свирепствующим болезням желудочно-кишечного тракта.

Взвод Капитана Колоскова не стал исключением, — я заметил, что у меня на ногах появились огромные язвы, наполненные гноем. Точно такие же появились у Кулова, но уже на теле. Кузя жаловался на то, что у него опухли ноги, и он теперь с трудом передвигался. Снайпер как, подозревали ребята, подхватил воспаление лёгких — сильный кашель у него не прекращался. И у всех был понос.

Вскоре, как выражался Кулов, «расслабуха» кончилась: блокпост капитана Колоскова опять переводили на другое место.

В очередное слякотное утро приехал помятый УРАЛ, взвод погрузился на него и в сопровождении БМП уехал на новое место.

Глава 11

Страну рвало,

она, согнувшись пополам,

искала помощи,

А помощь танком по лоткам

давила овощи…

Ю. Шевчук.

Новое место нам определили в большом девятиэтажном доме, расположенном на границе между двумя кварталами современной постройки и частным сектором. Сверху девятиэтажки прекрасно просматривался весь квартал, к тому же по улице, служившей своеобразной границей проходила дорога, имевшая важное стратегическое значение. По этой трассе к центру, где шли бои, доставлялись пополнение, боеприпасы и все что нужно войскам, а в обратном направлении вывозили раненных. Вдоль всего пути распологались блокпосты для его охраны.

Девятиэтажка имела Г образный вид, при этом основная часть дома образующая ножку буквы была параллельна улице, а вторая часть располагалась почти перпендикулярно. Блокпост расположили в этой части дома.

Перед подъездом находилась обширная площадка, часть которой занимал мини-рынок, огороженный железным забором. Внутри ограды расположились прилавки с навесами из железа и деревянные скамейки. Все это вместе с оградой было выкрашено в ярко-желтый цвет. На площадке между домом и рынком находился капонир, с другой стороны — свободный проход на соседнюю улицу.

"Урал" выгрузив своих пассажиров, уехал, БМП въехал в капонир. Мы уже умудренные опытом без проволочек разделились на две группы и под прикрытием друг друга, осмотрели место, которое предстояло охранять, после чего зачистили подъезд девятиэтажки и все квартиры этого подъезда.

Из избушки напротив через дорогу вышла женщина. Она долго смотрела на нас. Ее заметили, однако, что с ней делать никто не сообразил, вроде не боевк, а с другой стороны, вроде и не наш человек.

Капитан Колосков стал распределять посты. Перед подъездом он решил устроить первый пост, на лестничной площадке второй и еще два у выходящих во двор окон. На первый пост назначили меня Кулова, Кузю и Бармакова, Снайпер, и Фонарь — получивший это прозвище за то, что все время таскал с собой электрический фонарик, Под жилье мы заняли комнату в одной из квартир на четвертом этаже. Остальные устроились на первом и втором этажах. Третий этаж для жилья не годился — весь выгорел. Перед подъездом солдаты первого поста соорудили подобие баррикады. В ход пошли холодильники из квартир их наполняли битым кирпичом, сверху мешки, наполненные землей. Получилось подковообразное сооружение с четырьмя бойницами: по одной для обстрела флангов и две бойницы по фронту. Все эти работы заняли весь световой день. С наступлением темноты работу прекратили. На первом посту остались Снайпер и Фонарь, остальные поднялись на четвертый этаж в комнату, где была устроена берлога.

Комната находилась в «двушке», в одной комнате устроили спальню, там как раз имелась огромная двуспальная кровать свободно вмещавшая четверых человек. Здесь же поставили небольшую железную печку, найденную в обгоревших развалинах одного частного дома. В другой комнате — побольше и с балконом устроили очаг, разложили его прямо на полу, с которого предварительно был содран линолеум. Чтоб дым от костра уходил в дверь балкона, все двери в квартире сняли, получился сквозняк создававший тягу на улицу. Двери тут же разломали на дрова.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.