Часы с боем - [13]
Вечером от расстройства старик забыл камышовую плетенку на высоком яру, откуда станичные женщины добывали, как здесь водится, ярко-желтый охряной песок для окраски полов.
Наутро камышовая плетенка валялась внизу, едва видимая среди глинистых комков и набегающих волн. На синем в солнечную пору Цимлянском море — теперь от непогоды черном — разыгралась буря. Огромные валы с белыми барашками пены ходили по необозримому простору. А яр — да, да, весь яр! — обрушился. Он встал морю поперек пути, и море сокрушило его. Море наступало, желая, как говорил бакенщик Полуэктов, занять отведенное по плану место.
И тут Гаврила Афанасьевич не выдержал. Он добрался до дома, подержал в руках скрипку, но не стал, как собирался, натягивать новую басовую струну, сердито отвернулся от старухи, предложившей поесть, и засеменил, постукивая посошком, к председателю сельсовета Афанасию Ивановичу Карпову.
— Давай, давай, Афоня, пособие от Волго-Дона! Переселяюсь на новую квартиру. Но только предоставь мне в станице такое место, чтобы было видно синее море во всей его красе!
И живет теперь старик Маслов со своей старухой и со своими одностаничниками у самого синего моря. Старик играет на своей скрипке, а старуха варит ему уху.
Станица Веселая Сталинградской области.
1952 г.
ВЕРНЫЕ ПРИМЕТЫ
Жених! Все-таки для многих это очень приятное слово.
В доме, где жила Валя, работавшая в комбинате бытового обслуживания, все знали, что у нее есть жених, чудный высокий и голубоглазый парень Миша, полгода назад уехавший с китобойной флотилией в дальние моря и океаны. Известно было также, что свадьба предполагается после возвращения жениха, а затем молодые уедут в приморский город, поближе к базе флотилии.
— У меня знаешь, сколько друзей? Всех позову на свадьбу. А ты подруг из комбината пригласишь. Решено? — говорил он на вокзале при расставании, смущенно и нежно смотря на Валины слезы.
Валя была девушка общительная, и соседки по дому сразу же оказались в курсе ее сердечных дел. Особый интерес проявляла дворничиха Михеевна, известная прохладным исполнением своих обязанностей по наведению чистоты на подопечном дворе, а также гаданием и спекуляцией разными ходовыми товарами. Гадала она как угодно: на картах, по книге «Тайна черного рыцаря, или Пылкая любовь», на камешках, на бобах и по левой ладони. Она любила поболтать, и новости со всего дома быстро слетались к ней. Поэтому гадала она наверняка: с таинственным видом сообщала очередной жертве то, что узнавала накануне.
Эта самая Михеевна и предложила Вале:
— Писем-то от Миши все нет? Зашла бы ты, милая, ко мне. Я б, касатка, погадала. Когда знаешь, что к чему, — на душе-то и легче. Налила бы я в стакан воды: вода кипеть будет — твое желание исполнится.
— Ты стакан прямо на газ, что ли, поставишь? — улыбнулась Валя. — А если стакан лопнет, вода прольется и кипеть не будет?
— Тогда и желание прахом пойдет. Вот смеешься, и не увидишь ты Миши, как своих ушей, — рассердилась Михеевна.
В результате таких отнюдь не дружественных отношений будущее оставалось для Вали скрытым.
И все-таки письмо из Антарктики пришло. Жених сообщал об удачном промысле и намекал на то, что, судя по некоторым данным, Валю в ближайшем будущем ожидает сюрприз.
— Неужели приедет? — сказала девушка.
— А почему прямо об этом не пишет? — не без ехидства спросила вездесущая Михеевна.
Валя не знала, что ответить. А Михеевна продолжала подзуживать:
— Марусе из шестнадцатой квартиры я раскинула карты, и, что ж ты думаешь, вышло, что охладел парень к нашей крале и стал заглядываться на другую.
— Что ты, Михеевна, — возмутилась Валя, — они же совсем недавно поженились!
Но Михеевну не так-то легко было смутить. Врала она, как по писаному.
— Поженились? А почему? Я кое-что пошептала над угольком, вот опять и приворожила милого к Марусе.
На следующее утро Валя по радио услышала о присвоении звания Героя Социалистического Труда наиболее отличившимся работникам китобойного промысла — капитанам, гарпунерам, мотористам. Когда назвали фамилию Миши, Валя вскрикнула:
— Мишенька-то мой — Герой!
Прибежали соседки, тоже узнавшие новость, а Михеевна — раньше всех. Как полагается, она поздравила Валю, а потом сказали:
— Вот он и сюрприз, о котором в письме было. А ты думала — приедет. Теперь с геройской-то звездочкой и не жди его сюда. Найдет себе поинтереснее.
Холодок проник к Валиному сердцу. Она подумала с тревогой: «Может, и верно?»
А Михеевна нашептывала:
— Погадай, верно тебе говорю. Хочешь, раскину карты?
Валя грустно улыбнулась;
— И выйдет мне разлука, а червонному королю — дальняя дорога — в Антарктику.
Михеевна тараторила:
— Можно и без карт. Хочешь, я тебя научу?
И она долго шептала ей что-то на ухо.
С тех пор, если Валя шла по улице и взгляд ее падал на новый дом, она загадывала:
— Будет четное число окон — значит, Миша скоро приедет, если нечетное, то не скоро.
И поди ж ты: все время выходило нечетное число, и, таким образом, Мише долго не суждено было попасть в Москву.
— Плохая примета! — сокрушалась девушка.
Однажды, спускаясь вечером в метро на станции «Площадь Революции», Валя увидела группу людей. Ей показалось, что на груди у одного блеснула золотая звездочка. А может, это был какой-нибудь значок. Валя загадала:
