Владимир Дэс
Дождь «Франция, Марсель»
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)
Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь.
Когда я надумал ехать во Францию, то по причине отсутствия приличных знаний французского, а равно английского, немецкого и итальянского, решил подыскать себе переводчицу.
Сказано – сделано. В ИНЯЗе был объявлен конкурс. Победительница в качестве приза награждалась поездкой на Каннский фестиваль. Конкурс был сложный, и победительница определилась буквально в последний день оформления документов.
В ней мне подходило все: цвет волос и глаз, возраст, рост и знание шести языков; не знал я только того, что на одном из факультетов ИНЯЗа есть группа сурдоперевода, где готовят специалистов для перевода с иностранных языков на язык жестов. Моя спутница оказалась именно из этой группы. Сама она была искренне уверена, что именно она со своими столь специфичными знаниями необходима на этом кинофестивале.
Когда вся наша компания собралась в Ирландском пивном баре Шереметьева – 2, я, естественно, не выдержал и после двух кружек темного пива с гордостью поведал своему приятелю композитору, что моя переводчица знает шесть языков.
Он тут же спросил ее на английском, так ли это.
Она утвердительно ему кивнула, мол, «yes», и что-то записала в свой блокнот, с которым, надо заметить, не расставалась никогда.
На этом все застопорилось. На дальнейшие вопросы моего друга, заданные, как я разобрал, на других языках, она лишь что – то писала в своем блокноте, и когда нам надоело читать, мы просто махнули на всё это рукой и решили, что лучше нам выпить еще по кружке пива.
Девушке, похоже, все стало ясно. Она поняла, что я и не подозреваю, с какой переводчицей лечу, и когда мы уже взлетели, подала мне листок, исписанный на русском и все объясняющий.
Я увидел ее глаза со слезками и, чмокнув в висок, чтобы успокоить, погладил по волосам. «Ничего страшного, все будет хорошо», – написал я ей в блокнот.
И оказался прав: она отлично отрабатывала рабочие тексты на наших деловых встречах, и ее молчание не доставляло мне никаких особых неудобств. Вела она себя тихо и скромно, никому не мешала. Мой же приятель композитор вообще ничего не понял, впрочем, как и все остальные.
В самолете композитора узнал какой – то бравый генерал в форме и при полном параде, весь в звездах, пьяный и красивый. Он по – отечески обнимал композитора, и громко учил его, как надо писать музыку:
– Маэстро, орган и барабан – вот за чем в музыке будущее. Вы приезжайте ко мне домой, когда вернемся в Россию, и я вас научу, как надо писать музыку. Я бы и сам давно написал, да нот не знаю, а то бы… Орган и барабан – это гениально, согласитесь.
Маэстро не соглашался, он сладко спал.
А я, вытерев слезки у моей переводчицы, пристегнул ремни – мы начали снижаться.
Снизу к нам стремительно приближался Марсель.
До отправления поезда на Ниццу у нас было часа полтора. На улице моросил легкий дождь, и мы бесцельно слонялись по вокзалу. Переводчица, совершенно успокоившись, уткнулась в какой-то африканский журнал на немецком, композитор задумчиво пил пиво, может, переваривал то, что ему, сонному, вдолбил в голову бравый генерал. Киногруппа обсуждала свои киношные проблемы.
А я побрел в туалет мимо группы шумных новобранцев французской армии. Долго разбирался, где мужской, где женский, переходя от одной двери к другой и поочередно заглядывая внутрь. И когда я, как мне показалось, разобрался, ко мне подошел высокий симпатичный негр, давно наблюдавший за моими метаниями. Широко улыбаясь, он похлопал меня по плечу и дал банку кока-колы.
Я вообще – то в тот момент пить не хотел, скорее наоборот, но обижать аборигена, так дружески обнявшего меня своей огромной рукой, не стал, банку взял, чем очень обрадовал негра. «Может, это у них традиция такая – всем, кто в туалет ходит, колу дарить», – подумал я.
Вот так, с банкой кока – колы в руке и нежно обнявшим меня негром, я прошествовал в туалет. Уж не знаю, чем бы закончилось для меня посещение заграничного привокзального туалета, во всяком случае, похоже, не тем, для чего я туда упорно стремился, но на пути нашей интернациональной парочки неожиданно возник полицейский; он выходил из туалета.
Рука негра тут же слетела с моей талии, другая вырвала у меня банку колы, а сам негр быстро развернулся и исчез из туалета.
Я же в замешательстве застыл перед полицейским, строго смотревшим на меня. Но через полминуты, повинуясь естественному позыву, прошмыгнул мимо него к заветным писсуарам.
