Час ведьмы - [112]

— Вы нашли какую-нибудь метку Дьявола или сосок ведьмы?

— Нет, не нашли.

Адамс сказал:

— Мэри, нам это известно. Вам не нужно было приводить сюда матушку Даунинг.

— Я хотела, чтобы судьи услышали это от самой повитухи. Мое тело чисто.

— Нам это известно. Матушка Даунинг, вы не обязаны и дальше тратить здесь свое время, — продолжал Адамс. Мэри видела, что он злится, но она сказала свое слово. По крайней мере, она так думала, пока Адамс не добавил: — И, Мэри, только то, что на вас еще нет метки, не доказывает, что вы не ведьма и не подписывали договор с Дьяволом. Будь на вас метка, это бы означало, что вы ведьма; но, если ваше тело чисто, это еще не означает, что вы ею не являетесь.

— Но этот факт следует учесть, Калеб, — заметил Уайлдер.

— Верно, — согласился Адамс, но было очевидно, что для него этот факт ничего не значит.

— Простите, могу ли я кое-что добавить? — спросила повитуха.

— Конечно, — сказал губернатор.

— Мэри Дирфилд вместе со мной присутствовала при родах, и ее помощь была всегда кстати. И те дети по-прежнему живут и дышат. Я верю, что Сатана не соблазнил ее.

— Я убежден, что в этом городе есть беременные женщины, которые вашу веру не разделяют, — возразил Адамс. — Посмотрите, что случилось с ее невесткой: мы установили, что присутствие Мэри убило жизнь внутри Перегрин Кук.

— Прошу прощения, — вмешался Халл. — При всем уважении, но когда мы это установили?

— Нотариус прав, Калеб, — подтвердил Уайлдер.

Мэри подумала, что Адамс начнет спорить, но он только закатил глаза.

— Вам есть что еще добавить, матушка Даунинг?

— Нет, сэр.

— Вы можете идти, — сказал губернатор. Его голос звучал устало, и его слабость тревожила Мэри: возможно, он ее союзник, но он устал и слишком стар, чтобы бороться за нее. В глубине души Мэри знала, что сражение проиграно, но все-таки не могла отбросить надежду на чудо. — Кто следующий?

— Преподобный Джон Нортон, — объявила Мэри, и священник вышел вперед. Когда он принес присягу, Мэри отметила, что мужчины на скамье поприветствовали его куда теплее, чем повитуху, а до нее — других женщин: матушку Хауленд, Констанцию Уинстон и даже их главного свидетеля, Кэтрин Штильман.

Преподобный дал показания, что Мэри никогда не пропускала воскресную службу и была ревностной прихожанкой. На большее она и не могла надеяться.

— Скажите мне кое-что, — попросил Калеб Адамс. — Если Мэри Дирфилд набожна, как вы объясните присутствие зубьев Дьявола в ее переднике или тот факт, что прошлой осенью ее видели ночью с другими такими же?

Преподобный посмотрел на свои руки, размышляя над ответом. Затем сказал:

— Вы видите в них больше угрозы, чем я, Калеб. Я не пользуюсь ими и не одобряю их, но я не склонен считать их инструментами зла.

— А Мэри?

— Об этом я не могу судить. Но я сомневаюсь в этом, учитывая, что их привез ее отец.

— Что вы можете сказать о Дьявольской монете и метке на пороге? Меня это очень беспокоит.

— Думаю, что ваше беспокойство вполне оправданно, — ответил священник. — Сатана коварен и неотступен. Наши старания здесь, в Бостоне, особенно Его злят. Он сделает все, что в Его силах, чтобы свести на нет наш труд.

— Вы полагаете, что Мэри Дирфилд виновна?

— Если она вырезала метку на пороге…

Адамс ударил рукой по столу и сказал:

— В ее переднике была монета со знаком Дьявола! Джон, при всем уважении, но подумайте только об этом вопиющем факте! Монета была в фартуке Мэри Дирфилд.

— Так говорит служанка.

— Вы обвиняете Кэтрин Штильман во лжи?

— Нет. Я просто говорю, что у этой истории две стороны. Я знаю Мэри Дирфилд, которую каждое воскресенье вижу в церкви, и я знаю Мэри Дирфилд, которая решила счесть свое бесплодие благословением и стала помогать священнику с семейством Хоуков. Вот та молодая женщина, которую я знаю, — сказал он.

Дэниел Уинслоу наклонился вперед и спросил:

— По-вашему, каждый прихожанин вашей церкви будет спасен?

— Конечно, нет. Нам не дано знать, кто спасется, а кто обречен.

— Но нам известно, что завет дел условен[16].

— Это мы знаем наверняка.

— Именно поэтому мне кажется, — продолжал Уинслоу, — что Мэри могла посещать церковь и помогать семье Хоуков только ради того, чтобы скрыть свою связь с Сатаной.

— Все возможно. Но, Дэниел, я также уверен, что некоторые вероятности правдоподобнее иных.

Допрос Джона Элиота проходил примерно в той же форме: он высоко отозвался о работе Мэри с Хоуками и выразил надежду, что у нее будет шанс продолжить это доброе дело. Он также добавил, что у него есть и другие планы на нее: ему хотелось бы, чтобы в скором времени она вместе с ним стала обучать индейских детей слову Божьему.

— Божьему или Дьявольскому? — презрительно спросил Адамс.

— Только Божьему, — ответил Элиот, не опускаясь до уровня магистрата и не огрызаясь в ответ.

— Если только своим благочестивым поведением она не пытается отвести от себя подозрения в сговоре с Дьяволом, — сказал Адамс, и Мэри почувствовала, как внутри у нее все сжалось, потому что на этот раз магистрат практически попал в точку.

— Насколько мы можем судить, — продолжал Адамс, — причина, побудившая эту женщину обучать детей Хоуков, не имеет ничего общего с возвращением этой семьи в лоно Господа. Предполагаем, что она руководствовалась гнусными мотивами.