Чародей - [97]
Я даже не надеялся ей объяснить: ее болезнь заключается в том, что она телом и душой наследница. Разумеется, ей остались все мамочкины деньги, и она была полна решимости беречь их как зеницу ока и в конце концов передать… кому? Она не знала. Она не одобряла никакой благотворительной цели настолько, чтобы поощрить ее мамочкиными деньгами. Но она унаследовала от матери не только деньги и не только гулкий полутемный барак в Роуздейле. Главным сокровищем был огромный клад предрассудков, злопыхательства и ненависти. Мисс Фотергилл казалось, что она послана свидетельствовать перед всем миром о Мамочкиной Системе Ценностей. Задача была нелегкая, и мисс Фотергилл знала, что должна приложить все усилия. И прилагала. В результате у нее стал стремительно развиваться многообещающий случай arthritis deformans[68]. Многие мои коллеги из числа самых способных считают, что эту болезнь вызывает вирус. Вполне возможно. Но вокруг нас плавает столько вирусов в поисках пристанища, что любой, кому нужно заболеть, легко подцепит подходящую болезнь. Мисс Фотергилл нуждалась в чем-нибудь таком, что укрепило бы ее убеждения (мамочкины убеждения); ей нужно было – или она думала, что ей нужно, – стать жестче, и вот она уже на полпути к инвалидности. Все ванны Кристофферсон могли лишь слегка замедлить наступление неотвратимого.
Возможно, мои консультации и помогли бы, сумей я убедить мисс Фотергилл взглянуть на жизнь с другой точки зрения, чуточку отличной от мамочкиной. Я настаивал, чтобы она читала, – тогда у нее появится пища для ума и предмет для размышлений. Но она не любила читать. Она не получала удовольствия ни от какого вида искусства. Впрочем, она не сидела в праздности. Нужно было придумывать меню на каждый день и объяснять их кухарке; составлять цветочные композиции; писать письма. И конечно, заниматься «делами»: посещать поверенного не реже раза в месяц, допрашивать страховых агентов, перебирать извещения о том, сколько налогов предстоит выплатить, и вздыхать над ними, и вообще следить за всем, что подпадает под понятие имущества. Вечера она проводила за изучением ежегодных отчетов больниц и университетов, которым, может быть, захочет оставить свои деньги, когда уже больше не сможет за них цепляться, но до того оставалось еще много лет. Все эти занятия подпитывали уверенность, что она в кольце врагов, в осаде, загнана в угол миром, который непременно сожрет ее, стоит лишь на минуту ослабить бдительность. Я не видел никакого способа оторвать ее от проклятого наследства, оставленного мамочкой. Она была хранительницей мамочкиных мнений, а в роуздейлском доме – стражем мамочкиной гробницы.
Но не все время, проведенное с мисс Фотергилл, стало для меня временем вежливо скрываемого отчаяния и потерь. Я кое-чему научился – я отточил свое искусство слушать. Не просто слушать литанию ее жалоб о тяготах возраста или описание симптомов. Она даже наконец призналась мне в своем геморрое – который я, конечно, обнаружил при первом же осмотре, заглянув меж ее ягодиц, где, подобно розовой жемчужине, сидел геморроидальный узел. Мисс Фотергилл считала, что это ужасная болезнь, но я знал, что это мелочь. Мисс Фотергилл не разбиралась в таких вещах, а я в армии повидал геморрой, подобный гроздям винограда, – причем его носители терпели месяцами, прежде чем явиться к военврачу. («Никто не знает, какой геморрой я видал, / Никто, кроме Иисуса», выражаясь словами прекрасного спиричуэлса.) Нет, от мисс Фотергилл я научился мелодиям, каденциям ее речи, лежащим глубже слов. У любой речи своя мелодия, и по ней можно многое понять. У светской болтовни это может быть легкое скерцандо; но когда человек приходит ко мне в консультационную и говорит о больной спине, геморрое, болезненном метеоризме, необходимости часто бегать по ночам, он переключается на анданте ламентозо; слух внимательного врача различит в этой мелодии вопль младенца или двухлетки, требующего, чтобы мама поцеловала бо-бо. Или это может быть мотив глубокой скорби – речь человека, которому в игре жизни пришли паршивые карты, который видит, что недостойные люди процветают, пока он или она утопает в болезни и несчастьях. Мелодии, мелодии.
У простых людей и мелодия речи простая, о чем бы они ни говорили. Но люди с более сложно устроенной психикой иногда впадают в ироничную мелодию; порой в разговоре с мисс Фотергилл я чувствовал, что она весьма невысокого мнения о моем уме.
– Я так понимаю, вы никогда не рассматривали возможность замужества, – сказал я однажды. Ее ответ прозвучал с кристальной четкостью и ледяным блеском:
– Никогда. Мамочка обладала глубокой мудростью на этот счет. Помню, однажды она сказала: «Дорогая, если подумываешь выйти за кого-либо замуж, задай себе вопрос: могла бы ты воспользоваться его зубной щеткой? И сразу все поймешь».
Ах, бедная мисс Фотергилл! Кристофферсон отрапортовала, что пациентка – virgo intacta[69]. «Девственная плева как пергамент», – серьезно произнесла она. Испытание зубной щеткой не прошел никто.
Я непоправимо наивен. Часто не вижу того, что у меня прямо под носом. Мне стало все ясно с мисс Фотергилл, когда мне передали, что она в беседах со знакомыми осыпает меня красноречивыми похвалами. Я первый доктор в ее жизни, который постарался понять подлинную природу ее недомогания. Я – человек, чье самое присутствие уже целительно: потом она несколько часов чувствует себя значительно лучше. Я – врач, который находит время слушать. Она трубила мне славу на всех углах.
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Первый роман «Дептфордской трилогии» выдающегося канадского писателя и драматурга Робертсона Дэвиса. На протяжении шестидесяти лет прослеживается судьба трех выходцев из крошечного канадского городка Дептфорд: один становится миллионером и политиком, другой — всемирно известным фокусником, третий (рассказчик) — педагогом и агиографом, для которого психологическая и метафорическая истинность ничуть не менее важна, чем объективная, а то и более.
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Робертсон Дэвис – крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной словесности. Его «Дептфордскую трилогию» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») сочли началом «канадского прорыва» в мировой литературе. Он попадал в шорт-лист Букера (с романом «Что в костях заложено» из «Корнишской трилогии»), был удостоен главной канадской литературной награды – Премии генерал-губернатора, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. «Печатники находят по опыту, что одно Убивство стоит двух Монстров и не менее трех Неупокоенных Духов, – писал английский сатирик XVII века Сэмюэл Батлер. – Но ежели к Убивству присовокупляются Неупокоенные Духи, никакая другая Повесть с этим не сравнится».
Что делать, выйдя из запоя, преуспевающему адвокату, когда отец его, миллионер и политик, таинственно погибает? Что замышляет в альпийском замке иллюзионист Магнус Айзенгрим? И почему цюрихский психоаналитик убеждает адвоката, что он — мантикора? Ответ — во втором романе «дептфордской трилогии».
Подробная и вместе с тем увлекательная книга посвящена знаменитому кардиналу Ришелье, религиозному и политическому деятелю, фактическому главе Франции в период правления короля Людовика XIII. Наделенный железной волей и холодным острым умом, Ришелье сначала завоевал доверие королевы-матери Марии Медичи, затем в 1622 году стал кардиналом, а к 1624 году — первым министром короля Людовика XIII. Все свои усилия он направил на воспитание единой французской нации и на стяжание власти и богатства для себя самого. Энтони Леви — ведущий специалист в области французской литературы и культуры и редактор авторитетного двухтомного издания «Guide to French Literature», а также множества научных книг и статей.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.
В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.
В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!