Чародей - [159]
– Я уверен, что у тебя получится.
– Потому что я, если честно, думаю, что я слишком хороша для газетной поденщины. Мне кажется, у меня есть что сказать – настоящее. Если только я начну всерьез над этим работать. А теперь у меня появилась именно такая возможность.
– Очень надеюсь.
– У меня вдруг появилось множество возможностей. Например, путешествовать. Как поется в «Кандиде»[107]: «Мы будем жить в Париже, когда не будем в Риме». Дядя Джон! Правда же, это просто здорово?
– Да, замечательные перспективы.
– И конечно, я всегда хотела быть поближе к власти. А Генри – сама влиятельность. Газетно-телевизионный магнат того же разряда, что Томсон, Мердок и Блэк.
– О да. Впрочем, я, конечно, с ним не знаком. Я полагаю, он очень хороший человек?
– Не то слово. Он очарователен. А какое у него чувство юмора!
– Магнат с чувством юмора. Действительно необычно. А как он относится к Олвен?
– Он ее обожает. Говорит, что ждет не дождется дня, когда сможет подарить ей первую машину. А пока что ограничился громадным плюшевым медведем. Невиданных размеров. Его доставили курьерской службой из FAO Schwarz в Нью-Йорке. Я вас обязательно познакомлю. С ним весело.
– Жду с нетерпением.
– Он про тебя все знает.
– Неужели?
– Не могла же я сблизиться с ним и не рассказать ему про своего лучшего друга.
– Спасибо, Эсме. Мне очень приятно это слышать.
– Он хочет, чтобы я много писала про тебя в моей серии статей про «Дом пастора». Чародей. И старый сердцеед.
– Эсме, я тебя умоляю.
– Да-да! Я должна тебе сказать. Будь ты, скажем, на двадцать пять лет моложе, я бы точно положила на тебя глаз.
– Жалко, что я не могу стать на двадцать пять лет моложе.
– Но я знаю, мне пришлось бы потрудиться. Ты бы не влюбился в кого попало.
– Эсме, ты всегда была особенной девушкой.
– Спасибо. Это из-за Гила. А ты не знаешь…
– Что я не знаю?
– Я, наверно, скажу чушь, но иногда я гадаю – что на самом деле случилось с Гилом. Ты знаешь, его смерть была ужасной, нелепой случайностью. Совершенно неожиданной.
– Ананке. Судьба. У нее свои планы на всех нас.
– Думаешь? Я не знаю, что об этом думать. Конечно, я нерелигиозна. В смысле, в церковь не хожу. Но время от времени мне кажется, должно быть что-то…
– Я думаю, ты на верном пути. Может быть, после свадьбы ты сможешь пойти в этом направлении.
– Не сразу. Генри говорит, что это все ерунда на постном масле. Он говорит, что верит только в одно – в самого себя. Замечательно, правда?
– Завидная уверенность, во всяком случае.
– Но для женщин это по-другому. По крайней мере мне так кажется. Для женщин и для истинно мудрых мужчин. Таких, как ты.
– О, Эсме, я не гожусь в мудрецы.
– Это часть настоящей мудрости. Но другие считают тебя мудрецом. Чародеем. Ты знаешь, что тебя так прозвали?
– Это ерунда, конечно.
– Ничуточки. Но мне так никто и не объяснил, что это значит. Под этим подразумевается что-то особенное, правда?
– Это шутка, ее придумала мисс Тодхантер.
– О, одна из Дам! Это высокая, верно? Вроде Валькирии с чувством юмора?
– Да. А мисс Рейвен-Харт…
– Да. Она была галстуком.
– Галстуком?
– Ну да, они же были парочкой. Как воротничок и галстук. Да? Так все говорят. Но рассказывай про Чародея.
– Их раньше было много в Англии. Почти в каждой деревне была своя ведьма-знахарка или ведун-чародей. Но не оба сразу. Чародей умел вправлять переломы и немного лечить лошадей, а если кто-нибудь сглазил твоих коров, то он мог снять сглаз и, может быть, выследить того, кто сглазил, и тогда случался поединок волшебников. Чародей был чем-то вроде всезнайки.
– Для человека вроде тебя это так себе прозвище. Но вернемся к теме: как ты думаешь, Гил где-нибудь есть? Или умереть – это значит просто исчезнуть?
– Ну какое, скажи на милость, исчезновение? Говорят, что энергия никуда не исчезает, а в человеке ее много, даже в посредственном, а Гил точно посредственностью не был.
– Так куда же делась эта энергия?
– Знай я, был бы настоящим чародеем. Но ты, конечно, понимаешь, что мы сейчас несем нечто абсолютно ненаучное?
– В смысле, о том, что энергия все еще где-то есть?
– О том, что вселенная действует по некоему плану, порядку или схеме. В эволюции нет никакой цели – ни грамма. Правильная научная мысль утверждает, что все происходит случайно, – хоть и очень странно, что в результате случайных событий возникли сложнейшие системы. Это совершенно противоречит законам энтропии…
– Я уже ничего не понимаю.
– Не важно. Но есть альтернатива. И это концепция Божественной Пьесы. Не беспокойся, я не собираюсь читать тебе заумные лекции, во всяком случае за ужином. Но ты смотрела «Микадо»? Помнишь, что Пу-Ба мог проследить свое происхождение от изначальной зачаточной протоплазмы?[108] Ты знаешь, мы все от нее происходим. И вот мы сидим в этом замечательном ресторане, пьем этот отличный кларет и едим отбивные, и вовсе непохоже, что у нас такая странная родословная. Это и есть Божественная Пьеса. Победный марш эволюции. Он поражает, но мы, вероятно, пока находимся лишь во втором акте пятиактной трагикомедии. Мы с тобой – лишь промежуточная стадия, полустанок на дороге к чему-то настолько прекрасному, что сами этого и вообразить не можем.
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Первый роман «Дептфордской трилогии» выдающегося канадского писателя и драматурга Робертсона Дэвиса. На протяжении шестидесяти лет прослеживается судьба трех выходцев из крошечного канадского городка Дептфорд: один становится миллионером и политиком, другой — всемирно известным фокусником, третий (рассказчик) — педагогом и агиографом, для которого психологическая и метафорическая истинность ничуть не менее важна, чем объективная, а то и более.
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Робертсон Дэвис — крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной литературы. Он попадал в шорт-лист Букера, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. Его ставшая началом «канадского прорыва» в мировой литературе «Дептфордская трилогия» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») уже хорошо известна российскому читателю, а теперь настал черед и «Корнишской трилогии».
Робертсон Дэвис – крупнейший канадский писатель, мастер сюжетных хитросплетений и загадок, один из лучших рассказчиков англоязычной словесности. Его «Дептфордскую трилогию» («Пятый персонаж», «Мантикора», «Мир чудес») сочли началом «канадского прорыва» в мировой литературе. Он попадал в шорт-лист Букера (с романом «Что в костях заложено» из «Корнишской трилогии»), был удостоен главной канадской литературной награды – Премии генерал-губернатора, под конец жизни чуть было не получил Нобелевскую премию, но, даже навеки оставшись в числе кандидатов, завоевал статус мирового классика. «Печатники находят по опыту, что одно Убивство стоит двух Монстров и не менее трех Неупокоенных Духов, – писал английский сатирик XVII века Сэмюэл Батлер. – Но ежели к Убивству присовокупляются Неупокоенные Духи, никакая другая Повесть с этим не сравнится».
Что делать, выйдя из запоя, преуспевающему адвокату, когда отец его, миллионер и политик, таинственно погибает? Что замышляет в альпийском замке иллюзионист Магнус Айзенгрим? И почему цюрихский психоаналитик убеждает адвоката, что он — мантикора? Ответ — во втором романе «дептфордской трилогии».
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.
Лауреат Букеровской премии Джулиан Барнс – один из самых ярких и оригинальных прозаиков современной Британии, автор таких международных бестселлеров, как «Англия, Англия», «Попугай Флобера», «История мира в 10/2 главах», «Любовь и так далее», «Метроленд», и многих других. Возможно, основной его талант – умение легко и естественно играть в своих произведениях стилями и направлениями. Тонкая стилизация и едкая ирония, утонченный лиризм и доходящий до цинизма сарказм, агрессивная жесткость и веселое озорство – Барнсу подвластно все это и многое другое.
Юкио Мисима — самый знаменитый и читаемый в мире японский писатель. Прославился он в равной степени как своими произведениями во всех мыслимых жанрах (романы, пьесы, рассказы, эссе), так и экстравагантным стилем жизни и смерти (харакири после неудачной попытки монархического переворота). В романе «Жизнь на продажу» молодой служащий рекламной фирмы Ханио Ямада после неудачной попытки самоубийства помещает в газете объявление: «Продам жизнь. Можете использовать меня по своему усмотрению. Конфиденциальность гарантирована».
Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления.
Случайно разбитый стакан с вашим любимым напитком в баре, последний поезд, ушедший у вас из-под носа, найденный на улице лотерейный билет с невероятным выигрышем… Что если все случайности, происходящие в вашей жизни, кем-то подстроены? Что если «совпадений» просто не существует, а судьбы всех людей на земле находятся под жестким контролем неведомой организации? И что может случиться, если кто-то осмелится бросить этой организации вызов во имя любви и свободы?.. Увлекательный, непредсказуемый роман молодого израильского писателя Йоава Блума, ставший бестселлером во многих странах, теперь приходит и к российским читателям. Впервые на русском!