Булатов курган - [16]
— Что там? — прошептал Петр.
— Ш-ш-ш-ши! — замахал рукой Кондрат. — Живей сюда. Не грохай сапогами.
Петр приник к щелке. Занималась заря. Лес окутан сизыми сумерками. Над оголенными верхушками берез мигали догорающие звезды. В полумраке он увидел больших черных птиц. Они разгуливали около избушки. Одна из них сидела на вросшем в землю колесе.
— Тетерева! Близко-то!.. — с восторгом прошептал парень.
— Тише! Не спугни! Сейчас начнется театр…
Кондрат вынул из кармана два патрона, подал парню.
— Не зевай, подам команду — пали! Суй в эту щель дуло.
— Лучше ты сперва, дядя Кондрат, — еле слышно прошептал Петр.
— Я на своем веку пострелял… Ну, тихо!..
Заря разгоралась. На поляне становилось светлее. Сейчас только Петр рассмотрел, что тетерев, который сидел на колесе, был пестрым, с желтым горлышком. Распустив хвост, он топтался на месте. К нему подсел черный, в тугом атласном пере, косач, с красными, как два огонька, бровями. Ветер колыхал отливавшие синевой перышки на его широкой палевой груди.
— Меть только в косача. Тетерку не стреляй, нельзя.
Петр прижал голову к прикладу ружья, прицелился.
Косач хлопнул крыльями, свечкой взвился над поляной. «Чу-ф-фи-ишь», — послышалось фырканье. Огляделся, будто хотел узнать, какое он произвел впечатление. Распушил загнутый кольцом хвост, взъерошил перья на шее и забормотал: «Ур-ур-ур». Пестрые тетерки льстиво квохтали. Ободренный их вниманием, косач, заводила праздника, крутился волчком: щелкал, «точил», чередовал колена своей весенней песни. На душе охотников становилось неспокойно.
Вытянув отливающую синевой шею, косач бросил вызов: «Ке-кер! У-ке-кер!»
«Чуф!.. Чуф!..» — сердито зашипели остальные тетерки, будто обиделись на выскочку.
И тут все косачи пришли в движение: вздули шеи, распустили крылья, забормотали, забулькали. Петру почудилось: где-то заструились невидимые ручейки.
Косач-заводила с ярко-красным гребнем подскочил к грудастому токовику и, высоко запрокинув голову, неистово закричал: «Ке-ке-кер!..»
Петр от неожиданности даже вздрогнул.
— Ну и лихой, едят тебя мухи, — усмехнулся Кондрат.
Грудь косача мягко розовела от зари. В угольной черноте крыльев проступал отблеск лазури. Нахохлившись, он несколько раз подпрыгнул на месте и подскочил к заводиле-тетереву, который в это время, точно боец, поджидал соперника.
Противники сшиблись грудь с грудью. Разошлись. Бормоча, они не спускали друг с друга глаз, словно выцеливали, как покрепче сцепиться. Старый косач-токовик, схватив соперника за шею, тряхнул его так, что на рыжую прошлогоднюю траву посыпались перья.
— Так их. Забирай круче, пусть знает наших! — одобрительно зашептал Кондрат.
«У-ур!» — урчал драчун. Он снова заколесил перед избушкой, захлопал крыльями.
— Гуляй веселей. Весна в году одна! — не унимался Кондрат и, обернувшись к Петру, спросил:
— Ты что дремлешь? Целься в самого крупного. Пали!..
— Пусть живут. — Петр отставил ружье.
— Не получится из тебя, вижу, охотник.
Кондрат широко улыбался, подталкивал локтем парня.
— Твой, дядя Кондрат, всех бойчее, — шепнул Петр. — Смотри, как выкаблучивается!
— Он всем голова. Бывало, спрашивал меня лесник, отчего тетерева весной у его избушки летают? А у них тут ток раньше был. Что глухари, что тетерева одного места для своих празднеств держатся. Смекаешь?
Ток шел к концу. Над верхушками деревьев медленно поднималось солнце, заливало поляну. Возле пней перед избушкой Кондрат заметил березовые побеги, пушистые елочки. Беспричинная радость охватила его. Так хороши были мокрые, умытые росой березки. Елочки будто жмурились от света и, растопырив лапки, купали их в потоке лучей. На каждой хвоинке, словно крохотные солнца, сверкали, искрились бисерные капельки росы.
Петр не мог оторвать взгляда от разгулявшихся птиц. Старый токовик, словно подбоченясь, победно прошелся вокруг соперников, сердито буркнул и штопором взмыл над поляной. Косачи забормотали, зашипели. Красные полукружья бровей, белые перевязи крыльев, косицы хвостов замельтешили, закружились. Заквохтали, забулькали тетерки. Такого зрелища Петр еще не видывал.
В этот момент грохнул выстрел. Парень от неожиданности даже присел. На нарах заворочался, засопел Поярков. Старый токовик, сложив крылья, перевернулся и рухнул на землю. Урча, к нему бросился косач-заводила и тут же отступил.
— Зачем ты его, дядя Кондрат?
В голосе парня прозвучал упрек.
— Не беда. К осени тетерка еще выходит. Вернемся домой — заходи. Надя нам такое сготовит жаркое — язык проглотишь.
Позади послышался храп Семена Семеновича.
— Ишь как разморило, и выстрел не подействовал. — Кондрат подошел к нарам, толкнул в плечо спящего. — Вставай, стрелок! Утро уже…
Поярков ошалело соскочил на пол, начал тереть ладонями глаза.
— Укладывайся, и айда, — поторапливал Кондрат. — В сельский Совет зайдем. Ничего не поделаешь, порядок требует…
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
Надя приподнялась на локоть, прислушалась. Стояла чуткая предутренняя тишина. В избе заметно посветлело. В полуоткрытую дверь на кухне виднелись ухваты, у печки белела горка березовых поленьев.
Тревожным взглядом Надя окинула избу. Отца уже не было. «Куда так рано поднялся?» Ей даже показалось, что он и не ночевал дома.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Годы гражданской войны — светлое и драматическое время острейшей борьбы за становление молодой Страны Советов. Значительность и масштаб событий, их влияние на жизнь всего мира и каждого отдельного человека, особенно в нашей стране, трудно охватить, невозможно исчерпать ни историкам, ни литераторам. Много написано об этих годах, но еще больше осталось нерассказанного о них, интересного и нужного сегодняшним и завтрашним строителям будущего. Периоды великих бурь непосредственно и с необычайной силой отражаются на человеческих судьбах — проявляют скрытые прежде качества людей, обнажают противоречия, обостряют чувства; и меняются люди, их отношения, взгляды и мораль. Автор — современник грозовых лет — рассказывает о виденном и пережитом, о людях, с которыми так или иначе столкнули те годы. Противоречивыми и сложными были пути многих честных представителей интеллигенции, мучительно и страстно искавших свое место в расколовшемся мире. В центре повествования — студентка университета Виктория Вяземская (о детстве ее рассказывает книга «Вступление в жизнь», которая была издана в 1946 году). Осенью 1917 года Виктория с матерью приезжает из Москвы в губернский город Западной Сибири. Девушка еще не оправилась после смерти тетки, сестры отца, которая ее воспитала.
Рассказ о бойцах-артиллеристах, разведчиках, пехотинцах, об их мужестве и бесстрашии на войне.
Клая, главная героиня книги, — девушка образованная, эрудированная, с отличным чувством стиля и с большим чувством юмора. Знает толк в интересных людях, больших деньгах, хороших вещах, культовых местах и событиях. С ней вы проникнете в тайный мир русских «дорогих» клиентов. Клая одинаково легко и непринужденно рассказывает, как проходят самые громкие тусовки на Куршевеле и в Монте-Карло, как протекают «тяжелые» будни олигархов и о том, почему меняется курс доллара, не забывает о любви и простых человеческих радостях.
Как может отнестись нормальная девушка к тому, кто постоянно попадается на дороге, лезет в ее жизнь и навязывает свою помощь? Может, он просто манипулирует ею в каких-то своих целях? А если нет? Тогда еще подозрительней. Кругом полно маньяков и всяких опасных личностей. Не ангел же он, в самом деле… Ведь разве можно любить ангела?
В центре повествования романа Язмурада Мамедиева «Родная земля» — типичное туркменское село в первые годы коллективизации, когда с одной стороны уже полным ходом шло на древней туркменской земле колхозное строительство, а с другой — баи, ишаны и верные им люди по-прежнему вынашивали планы возврата к старому. Враги новой жизни были сильны и коварны. Они пускали в ход всё: и угрозы, и клевету, и оружие, и подкупы. Они судорожно цеплялись за обломки старого, насквозь прогнившего строя. Нелегко героям романа, простым чабанам, найти верный путь в этом водовороте жизни.
Роман и новелла под одной обложкой, завершение трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго автора. «Урок анатомии» — одна из самых сильных книг Рота, написанная с блеском и юмором история загадочной болезни знаменитого Цукермана. Одурманенный болью, лекарствами, алкоголем и наркотиками, он больше не может писать. Не герои ли его собственных произведений наслали на него порчу? А может, таинственный недуг — просто кризис среднего возраста? «Пражская оргия» — яркий финальный аккорд литературного сериала.