Буквенный угар - [41]
Поставил мне диагноз, что я не женщина, а мать. Типаж такой.
Ну, пусть лучше так, чем лапать хоть не тактильно, но нагло. Просто он больной, вот и снисхожу. Я привыкла уже, на меня все шизофреники западают. Но я постараюсь тихонько сбежать из друзей.
Я уж написала ему, что в его вещах все прекрасно, но вот метафизическое измерение в них напрочь отсутствует. А это для меня единственная ценность в буквах.
Вот у Вас оно присутствует во всем. А Вы Пчелкина знали не только по произведениям?
Вы ревниво относились к моим диалогам с другими дядьками на форумах? Или только Пчелкин Вас обеспокоил? Думали обо мне невесть что, пожалуй.
Игорь, меня всю жизнь окружают мужчины, а не женщины. Подруга у меня есть одна. На двадцать лет старше. Остальные — все мужчины.
И я им — всегда сестра. Или дочь. Никому не любовница».
А ему не хочется думать о старости. Страшно одному стареть — на работе мотают нервы, настроение бывает ни к черту, рядом никого нет. Только телефон да Интернет… Страшно, потому что не получается научиться быть одному.
Он мужчина и не может подлаживаться под окружающий мир так, как я. Его страдания были всегда вызваны тем, что события развивались не по его сценарию. «Со мною вот что происходит — Совсем не те ко мне приходят. А ходят в праздной суете Однообразные — не те…»
Что до возможности перевода отношений в реал — этому препятствует самочувствие.
То, что мужчины понимают под этим словом.
Гордыня. Потому что если и когда-то вдруг он будет «не в форме», — тогда все будет испорчено окончательно. Не хочет никаких неудач. Ни в чем. Чрезвычайно болезненно на все стал реагировать. Чрезвычайно.
У него в душе есть такие места, которые воспаляются, и с этим невозможно бороться. Своя шиза, наверное… внутренняя проблема. Не терпит сравнения себя с кем-то… Особенно в случаях, когда велики шансы проиграть.
Его надо действительно любить настолько самозабвенно, чтобы он наконец очнулся и поверил…
Вот так примерно он написал. И душа моя пенилась кружевом нежности…
Устраиваюсь в логове из подушек и пледов.
Читаю книгу о Дикой женщине.
Запиваю шведское имбирное печенье холодным молоком. Читаю о том, что в душе каждого человека есть разрушительные силы.
Силы, которые пытаются сокрушить или опорочить всякое новое.
Натыкаюсь на абзац со словом «Брак». Имя собственное. Кого же так звали?
Перечитываю:
«В некоторых исландских сказках говорится, что иногда этой разрушительной силой в душе может быть Брак, ледяной человек. Есть древнее сказание, в котором повествуется о безупречном убийстве. Брак, ледяной человек, убивает женщину, которая не отвечает ему взаимностью. Он убивает ее сосулькой, имеющей форму кинжала. На следующий день выходит солнце — и сосулька тает, как и сам ледяной человек, после чего не остается орудия, которое изобличило бы убийцу.
И от убийцы тоже ничего не остается».
Тут же вспоминаю анекдот, рассказанный мне лет шесть назад одним умным, теплым и неспешным британцем. Длинный такой, совершенно непредсказуемый анекдот.
Двое строителей в обеденный перерыв сели перекусить.
Один другому говорит:
— Моя жена всегда дает мне с собой бутерброд с ветчиной. Причем она знает, что я уже полгода как вегетарианец.
— Слушай, а моя мне все время кладет с собой сандвич с сыром, хотя знает, что у меня аллергия на сыр, — с удивлением говорит второй.
Подходит третий и вставляет свое слово в диалог:
— А моя все время хлеб повидлом мажет и мажет, мажет и мажет…
— О, опять ветчина, — говорит первый.
— Снова — сыр, — горестно откликается второй.
— Ну вот, повидлом намазан хлеб, как всегда, — не отстает третий.
— Знаешь что, — говорит «ветчинный» страдалец, — если она завтра снова положит мне с собой эту убоину, я просто брошусь с этой площадки вниз, разобьюсь насмерть — и все. Я устал. Больше не могу.
— Правильно! — говорит «сырный» аллергик. — Я тоже больше не намерен терпеть. Если завтра повторится та же история, я прыгну с этой ужасной высоты вслед за тобой. Пусть они знают, до чего довели нас!
— Я с вами, ребята, — говорит третий, — пора дать понять этим женщинам! Пусть плачут!
На следующий день.
Первый строитель, увидев ветчину в бутерброде, бросается вниз с двадцатого этажа, разбивается насмерть.
Второй строитель, увидев ненавистный сыр, бросается вслед за первым вниз и гибнет.
Третий строитель, узрев унылое повидло на своем хлебе, решительно прыгает вниз, душа вылетает из тела.
На кладбище встречаются их вдовы.
— Если бы я только знала, — убивается первая, — что у него так серьезно с этим вегетарианством! Да я бы никогда, ни за что не положила бы ему ветчины…
— Думаешь, я знала? — всхлипывает вторая. — Такой вкусный сыр, я всегда ем только этот сорт, и ему сандвич делала с таким же…
— Знаете, девчонки, — говорит вдова третьего, — я вообще не понимаю, в чем тут дело… МОЙ ВСЕГДА САМ СЕБЕ ДЕЛАЛ БУТЕРБРОДЫ…
Глава 13
«…Я снова полюбила просыпаться.
И ноутбук глажу нежно — там Вы.
Слова, которые говорите Вы, — для меня девственны, целинны. Поэтому плагиаты — не из нашей истории. Хотя я понимаю. Но у меня голова кружится
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Для той же самой России в ее какой-то, может быть, почти не существующей или совсем не существующей, но витающей над нами астральной модели – иными словами,для «идеалистической России» – имена Синявского и Даниэля навсегда останутся символами борьбы и даже победы. Судилище 1966 года, вместо того чтобы запугать, открыло в обществе существование какого-то трудно объяснимого резерва свободы, то ли уцелевшего со старых времен, то ли накопившегося заново…».
Алексей Слаповский — известный прозаик и драматург.О самом серьезном он всегда умеет рассказать легко и увлекательно, герои его книг часто попадают в необыкновенные ситуации. Как это бывает в жизни, как в новом романе «Вспять».Осенним воскресным утром жители провинциального города Рупьевска просыпаются и понимают, что воскресенье так и не наступило, а… наступила пятница! В общем, покатилось время назад — кому смех, кому горе: «день сурка», одним словом. Прошлое возвращается: покинутые возлюбленные, ушедшие мужья и даже усопшие восстают из могил… Теперь можно совершать самые страшные поступки — последствий не будет, все вернется назад.
В рубрике «В тени псевдонимов» напечатаны «Жуткие чудо-дети» Линды Квилт.«Сборник „правдивых историй“, — пишет в заметке „От переводчика“ Наталия Васильева, — вышел в свет в 2006 году в одном из ведущих немецких издательств „Ханзер“. Судя по указанию на титульном листе, книга эта — перевод с английского… Книга неизвестной писательницы была хорошо принята в Германии, выдержала второе издание, переведена на испанский, итальянский, французский, португальский и японский языки… На обложке английского издания книги… интригующе значится: „Линда Квилт, при некотором содействии Ханса Магнуса Энценсбергера“».
Юнна смастерила красивые рамы для работ, висящих в мастерской Мари, а заодно и перевесила их. И оказалось, что так они приобрели иной смысл… и даже обрели истинную ценность!
Анна Ривелотэ создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы. Перед героями — молодыми творческими людьми, хорошо известными в своих кругах, — постоянно встает проблема выбора между безмятежностью и болью, между удовольствием и страданием, между жизнью и смертью. Тонкие иглы пронзительного повествования Анны Ривелотэ держат читателя в напряжении с первой строки до последней.