Буквенный угар - [20]
И разговаривала, и выясняла, и доказывала, что бойкот — не нужен, неуместен…
Действовало.
Ее то яро уважали, то злились на нее, то восхищались, то ненавидели за это.
«Тебе что, больше всех надо?» — самый частый задаваемый ей вопрос…
Ей — надо.
Надо,
чтобы в ее обозримом пространстве было мирно и справедливо,
чтобы страдающие — были утешены,
раненые — перевязаны,
жаждущие — напоены,
алчущие — накормлены,
имеющие уши — слышали других,
имеющие глаза — видели не только себя…
Она никого не учит, как жить и как поступать.
Она просто так живет и поступает сама.
И от маленьких вибраций ландышевого колокольчика ее жизни материя то светится и благоухает, то, наоборот, темнеет и мстит ей за неустанность добра…
Мстит вывихнутой коленкой, рассеченной до белой кости кожей, сорванным ногтем…
Мстит тоньше и больнее — завистью человеческой, наговорами, подозрениями…
Но, бог мой, какое отдохновение видеть этот неустанный труд ее блаженной души,
какое теплое счастье знать, что такие девочки есть, а значит, есть место, откуда они, такие, приходят на землю,
есть шанс там оказаться однажды
и больше обетованное это место не покидать…
Неделю назад состоялась ее помолвка.
Все хорошо, они любят друг друга, светлы и счастливы оба.
И лишь одна дурная мысль не дает мне покоя:
пусть бы моя девочка была немножко хуже,
чтобы права Неба на нее не были столь неоспоримы,
чтобы очередная маленькая месть земной материи не стала последней…
Глава 7
«…Здравствуйте, Игорь!
Все думаю о том, что Вы пишете об отношениях с бывшими женами, с детьми…
Боже… представляю, как Вы обдираетесь о жизнь… Не пробовали с помощью лекарств обеспечивать себе разгрузку нервной системы? Все-таки организм — это еще и химия. Если можно хоть какую-то коррекцию сделать на любом доступном уровне, почему бы нет?
Надо что-нибудь о Вас написать. Но Андре Моруа не советовал писать, находясь под сильным впечатлением. А разве Вы можете впечатлять не сильно?
Говорите — у Вас дурной характер?
Я, когда работала, что называется, „с людьми“, тоже слыла „железной ледью“.
Не помню, когда была пройдена точка невозврата, но сейчас, когда случается контактировать с людьми, — нет меня корректней и тактичней. Слом произошел. И стала я совсем смиренной, и не стоит это мне ничего. Потому что все — по фигу, по большому счету. Но это, наверное, непонятно, да?
У Вас есть хороший еврейский доктор? Пусть займется Вашими нервами. Только не думайте, что я хочу Вас обидеть, я просто беспокоюсь о Вас.
Есть вещи, которые очень легко поправить, зачем же пренебрегать? Есть столько всякого, что поправить нельзя…
Чувствую, посылаете Вы меня сейчас мысленно подальше… Ну да, ну да, лезу с советами, куда не просят. Простите. А все ж — занялись бы собой. Ради Единственной.
А то — она явится, а Вы и забудете, что ждали ее. Ой, только не надо в меня кидаться тяжелым пресс-папье!!!
Вчера вечером принесли бандероль с Вашими книгами. И я читала рассказы с листа. У меня сердцебиение было не совсем нормальное. Я все время чувствовала свое сердце, пока книжки в руках держала. Адреналин…
Девочки мои тоже впечатлены, книжки две — будут читать по очереди.
Рада, что Вы лучше себя чувствуете.
Губермана я люблю давно и нежно, прозу особенно. „Книга странствий“ — песня просто.
Я тоже укрылась в Сети, когда спасалась от любви. (Хотя Вы и думаете, что это была игра моего воображения). Но даже если любовь была мнимая, болела я от нее, как от настоящей. Подруга меня склоняла бросить все и уехать к тому человеку. Твердила, что любовь нельзя предавать. Смешная.
Нельзя предавать тех, кто тебе верит и от тебя зависит. А остальное — уже роскошь.
Что до упомянутой Вами категории „духовности“ — то можно быть духовным человеком, можно быть даже духом, но при этом не относиться к Богу никак. Ни Вы его не знаете, ни Он Вас. Нет отношений — и все тут.
А надо, чтобы они были. Это держит и греет. Через этот канал идет помощь, которая на вид выглядит как помощь от людей. Наверное, Вы все это и без меня знаете. Извините за ликбез.
Прочитала и приложение со стихами. Обычно не читаю. Но Ваши — это Ваши… Если бы я только могла послать Вам ангела-женщину, чтобы Вы не были так пронзительно одиноки!
Боже! Я не знаю, как это объяснить, но такие изоляции, такие периоды одиночества не случайны.
Они — от Выше. И они завершатся. Это конечная ситуация, так не будет всегда.
Ваши уточнения о предательстве — да, все так. Вы гуманист от природы, как и я.
Знаете, уже давно поняла: что бы мы ни делали, мы делаем это ради себя.
Я имею в виду альтруизм. Это все равно для себя, потому что избыть душевный дискомфорт от неделания блага нам тяжело.
Я бы хотела умереть быстро. Во сне. Все пытаюсь с мужем договориться насчет эвтаназии на случай смертельной болезни.
Физических мучений страшусь. Они мне видятся чистой бессмыслицей.
Послушайте. Вы только не думайте, что я мыслю о Вас расхожими штампами „У него было две жены, ни с одной не ужился“. Я нисколько Вас не сужу — не смею. Мне видятся Ваши „помышления и намерения сердечные“ в этих попытках обрести себя и свое. И я могу только благоговеть перед этой несмирившейся надеждой.
«Существует предание, что якобы незадолго до Октябрьской революции в Москве, вернее, в ближнем Подмосковье, в селе Измайлове, объявился молоденький юродивый Христа ради, который называл себя Студентом Прохладных Вод».
«Тут-то племяннице Вере и пришла в голову остроумная мысль вполне национального образца, которая не пришла бы ни в какую голову, кроме русской, а именно: решено было, что Ольга просидит какое-то время в платяном шкафу, подаренном ей на двадцатилетие ее сценической деятельности, пока недоразумение не развеется…».
А вы когда-нибудь слышали о северокорейских белых собаках Пхунсанкэ? Или о том, как устроен северокорейский общепит и что там подают? А о том, каков быт простых северокорейских товарищей? Действия разворачиваются на северо-востоке Северной Кореи в приморском городе Расон. В книге рассказывается о том, как страна "переживала" отголоски мировой пандемии, откуда в Расоне появились россияне и о взгляде дальневосточницы, прожившей почти три года в Северной Корее, на эту страну изнутри.
Герои книги Николая Димчевского — наши современники, люди старшего и среднего поколения, характеры сильные, самобытные, их жизнь пронизана глубоким драматизмом. Главный герой повести «Дед» — пожилой сельский фельдшер. Это поистине мастер на все руки — он и плотник, и столяр, и пасечник, и человек сложной и трагической судьбы, прекрасный специалист в своем лекарском деле. Повесть «Только не забудь» — о войне, о последних ее двух годах. Тяжелая тыловая жизнь показана глазами юноши-школьника, так и не сумевшего вырваться на фронт, куда он, как и многие его сверстники, стремился.
"... У меня есть собака, а значит у меня есть кусочек души. И когда мне бывает грустно, а знаешь ли ты, что значит собака, когда тебе грустно? Так вот, когда мне бывает грустно я говорю ей :' Собака, а хочешь я буду твоей собакой?" ..." Много-много лет назад я где-то прочла этот перевод чьего то стихотворения и запомнила его на всю жизнь. Так вышло, что это стало девизом моей жизни...
1995-й, Гавайи. Отправившись с родителями кататься на яхте, семилетний Ноа Флорес падает за борт. Когда поверхность воды вспенивается от акульих плавников, все замирают от ужаса — малыш обречен. Но происходит чудо — одна из акул, осторожно держа Ноа в пасти, доставляет его к борту судна. Эта история становится семейной легендой. Семья Ноа, пострадавшая, как и многие жители островов, от краха сахарно-тростниковой промышленности, сочла странное происшествие знаком благосклонности гавайских богов. А позже, когда у мальчика проявились особые способности, родные окончательно в этом уверились.
Анна Ривелотэ создает произведения из собственных страданий, реальность здесь подчас переплетается с призрачными и хрупкими впечатлениями автора, а отголоски памяти вступают в игру с ее воображением, порождая загадочные сюжеты и этюды на отвлеченные темы. Перед героями — молодыми творческими людьми, хорошо известными в своих кругах, — постоянно встает проблема выбора между безмятежностью и болью, между удовольствием и страданием, между жизнью и смертью. Тонкие иглы пронзительного повествования Анны Ривелотэ держат читателя в напряжении с первой строки до последней.