Букет невесты - [6]

Шрифт
Интервал

‎— Это не меня, это сложных бумажных расчетов все боятся. А я математик, я не боюсь.

Соня встала, чтобы подать десерт.

‎— Ты у меня ничего не боишься, ‎— ‎одобрительно сказал Саня, дотянулся до пульта от телевизора и включил бильярд.

* * *

Гуляли по Хайфе, воздушной, белой и длинной. Поднимались вверх-вниз по горам, разглядывали город с высоты, бродили по узким улочкам, тоже ведущим то вверх, то вниз, зашли в Бахайский храм, потом спустились к морю, купаться. Лиля ныряла под волны, выныривала и смеялась, глядя, как Соня и Машка, стоя в воде по пояс, отмахиваются от прохладных брызг. Местные жительницы, они редко ходили на море.


‎— Вот бы Ленку сюда, ‎— ‎сказала Лиля, даже не испугавшись, что говорит зачем-то вслух.

Ночью они долго сидели на кухне, разговорились, и Лиля рассказала Соне про Ленку. С Соней было странно легко говорить.

‎— Так привози, ‎— ‎предложила Соня. — Только не летом, летом ей здесь будет жарко. Приезжайте весной или осенью, поживите у нас. Будешь в море ее купать.

Представить себе Ленку в самолете, Ленку в Израиле или Ленку здесь, на опрятном берегу, среди бегающих детей и летающих воздушных змеев, было так же невозможно, как Ленку, заседающую в парламенте. Это было не ее место. Другая жизнь.

‎— Может быть, привезу, ‎— ‎Лиля кинулась в очередную волну и поднырнула под визжащую Машку, обдав ее водой.

Машка возмутилась и вылила Лиле на голову полные пригоршни моря.

‎— Как вам не стыдно, ‎— ‎сказала Соня, деловито обрызгивая Машку и отпрыгивая сама, ‎— ‎немолодые же тетки.

Они играли с водой упоенно, как третьеклассницы, и на них с уважительной завистью поглядывали близнецы лет четырех, строившие на берегу песчаный замок. Близнецам тоже хотелось брызгаться и в воду, но их сторожила строгая русская бабушка, считавшая море в это время года еще холодным.

* * *

Отъезд получился внезапным, как часто бывает с отъездом. Еще накануне Лиле казалось, что у нее масса времени впереди, что она еще успеет много где побывать и всего накупить, а сегодня с утра они с Машкой суетливо метнулись по рынку, чтобы контрабандой засунуть в чемодан для Ленки фруктов, потрепались о чем-то неважном в маршрутке, идущей в аэропорт, неловко пообнимались возле стеклянного входа — и вот уже Лиля сидела одна в самолете, щурилась от яркого солнца, бьющего в круглое маленькое окно, и не понимала, кто она, откуда и куда и зачем летит. Перед глазами мелькали картинки — высокий черно-белый Иерусалим, горячий разноцветный Тель-Авив, прохладная бело-зеленая Хайфа, море, накатывающее волнами и отступающее, Машка, размахивающая рукой с апельсином, лица продавцов, курортников, детей, знакомых, незнакомых… Соня, Саня… Саня… Саша…


Математик. И Соня математик. Коллеги. А сыну их, Витьке, Саня упоминал, в этом году исполнилось ровно тридцать лет.


Лиля резко выпрямилась. Год назад Андрею перепала небольшая сумма денег — одно из его исследований напечатал какой-то американский журнал. И в том же месяце как раз исполнялось тридцать лет со дня их с Лилей свадьбы. Андрей пришел тогда в гости, торжественный, в костюме, принес цветы, отдал заработанное (уточнив «для Ленки»), а потом долго пил чай и сетовал — будь я за границей, какие деньги бы загребал. И перечислял, кто из друзей так вовремя уехал: Лешка Стравинский, Рома Кацев, Сашка Рубинштейн…


Соня, школьница, воробей. Она и сейчас ходит в джинсах и с короткой стрижкой. А Саня, оказывается, импозантный. Седоватый, высокий. Лиля схватилась за иллюминатор, будто боялась выпасть из самолета. Она сидела там, в большом и удобном доме, пила чай, ужинала, болтала. А где-то совсем рядом, в ящиках или в коробке, лежал ее букет.

Самолет нырнул в облака, и Лилю затошнило. «Ты дура, ‎— ‎сказала она себе, ‎— ‎ты дура и идиотка, она его выбросила давно». Но сама понимала — не выбросила, не может этого быть. У Сони такой красивый дом, они с Саней такая дружная пара — значит, букет еще там, на месте, хранится в шкафу за семью замками.


«Еще и Ленку к себе приглашала! ‎— ‎со злостью подумала Лиля. — Все мое забрала, теперь еще и Ленку ей подавай. Нет уж, дорогой воробушек, Ленку я никому не отдам, никогда».

* * *

В первый вечер дома, после того как Лиля с трудом уложила спать наплакавшуюся Ленку (на радостные события, подарки и положительные эмоции Ленка всегда реагировала слезами), зазвонил телефон. «Это Соня», ‎— ‎подумала Лиля. Ей казалось, раз она сама непрерывно думала о Соне, та не могла не думать о ней.

Но звонил Андрей. Интересовался, как Лиля съездила в гости, как Ленка, как дела. Неожиданно вспомнил:

‎— В Израиле, кстати, знаешь кто живет? Сашка Рубинштейн! Мы с ним когда-то…

‎— …в институте вместе учились, знаю. А ты знаешь, что твой приятель дружит с моей Машкой? Мы были у них в гостях!

‎— Да ну? И как они живут? Погоди, погоди, он все еще женат — на той девочке, помнишь, я ей твой букет тогда подарил?

‎— Помню, ‎— ‎сухо сказала Лиля. Пропавший букет она поминала Андрею всю их совместную жизнь, при каждой ссоре. А он отмахивался — при чем тут букет. — Конечно, помню. Все еще женат.

‎— И как она тебе?

Лиля открыла рот, чтобы сказать что-нибудь ироничное, но вспомнила, как ночью, на кухне, рассказывала Соне про Ленку. И как они с Соней и Машкой брызгались в море водой.


Еще от автора Виктория Яковлевна Райхер
Йошкин дом

Виктория Райхер по образованию психодраматист, занимается индивидуальной и групповой психотерапией. Возможно, именно поэтому Райхер-прозаик обладает поразительной способностью говорить с читателем разными голосами, о самых разных вещах — трогательных, забавных и страшных.


Один процент

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.