Буддизм в русской литературе конца XIX – начала XX века: идеи и реминисценции - [28]
Интересной для характеристики увлеченности Востоком и Индией российской интеллигенции является переписка Бальмонта с Волошиным. Так, еще в августе 1904 г. Бальмонт пишет Волошину: «Милый Макс, напиши мне два слова. Где ты теперь?.. Когда и где свидимся? Когда предпримем нашу Одиссею – более счастливую, надеюсь, чем та, что рассказана Греком?
Я целые дни читаю книги, касающиеся так или иначе Индии и вообще Древнего Мира. Жалею, что не могу читать 24 часа в сутки. В наш короткий земной разбивчатый день успеваешь прочесть до поразительности мало. Я вечно голоден. Ведь кроме всего – книги человеческие написаны почти все изумительно плохо. Люди болтливы, глупы, не изобретательны, тупо-цепки к своим слабостям, их мысли, как муравьи, разлезаются в разные стороны, не имея Индийской способности ‘Логической концентрации”, и, как муравьи же, мысли людей в подавляющем большинстве – простые рядовые»[254].
Видимо, с неосуществленной поездкой в Индию связана и размолвка друзей-поэтов. Уже в октябре 1904 г. Бальмонт пишет «сердитое» письмо Волошину: «Если я даю другу (или даже чужому) руку – и обещаюсь, я сдерживаю слово. Иначе – рукопожатие вещь некрасивая. Если я чувствую невозможность сдержать обещание, – я об этом говорю вопросительно, а не утвердительно, как ты, – без развязности.
При сем сообщаю. Заговорив об Индии летом {В дневнике Волошина “История моей души” за 1904 г. есть запись: “29 мая. Прогулка в Фонтенбло. Клятва ехать в Индию”} (заговорил ты, не я), ты лишил меня моего плана – поехать летом в Оксфорд, приготовиться, и найти попутчиков, которые, конечно, не были бы связаны со мной дружбой, но во многих отношениях были бы по меньшей мере столь же интересны мне, как ты. Ты лишил меня и еще кой-чего. Ну, что ж, хвала моей доверчивости и твоей фальсификации». (20 октября 1904. Москва. Б. Толстовский, К.)[255]
Во Франции Бальмонт познакомился с выдающимся французским индологом и китаистом Сильвэном Леви (1863–1935), который позднее был избран членом-корреспондентом Российской Академии наук. Леви – автор известных трудов по религии и культуре Индии. По мнению Бонгарда-Левина, идея перевода поэмы «Жизнь Будды» возникла «не без участия французского ученого»[256].
И, наконец, начинает сбываться мечта поэта о путешествии в Индию. Так, в августе 1911 г. Бальмонт пишет в Москву известному литературоведу и критику Ф. Д. Батюшкову: «В месяце ноябре сего года я уезжаю в Индию – и далее»[257]. 1 февраля 1912 г. Константин Бальмонт отправляется в долгожданное путешествие. Как пишет Бонгард-Левин: «Судно взяло курс из Лондона к берегам Южной Африки через Плимут и Канарские острова. Оттуда путь лежал к Австралии, Новой Зеландии, Самоа, Фиджи, Новой Гвинее. Яве, Суматре, Цейлону и – Индии»[258].
Ссылаясь на письма поэта издателю и Д. Н. Анучину, родственникам и друзьям, Бонгард-Левин говорит в своей статье о том, что Бальмонт во время путешествия «собирает этнографические коллекции, изучает местный фольклор, памятники древней культуры». На острове Ява он посещает раннесредневековый буддийский комплекс в Боробудуре – один из самых величайших в мире буддийских храмов. В изданной Сабашниковым «Жизни Будды» были помещены некоторые снимки, сделанные поэтом на Яве и Цейлоне. «После Коломбо Бальмонт отправляется в древнюю столицу “жемчужного Цейлона” – Анурадхапуру. “Анураджапура – в произношении Сингалезском – священный город древнего буддизма, но и современного тоже, схороненный в глубине острова”»[259]. На Цейлоне, как пишет Бонгард-Левин, поэт знакомится с буддийской скульптурой, осматривает грандиозные буддийские ступы, изучает легенды о Будде[260].
В Индии Бальмонт посещает Бенарес, Бомбей, Дели. При этом, к примеру, в Калькутту поэт решил не ездить, «ибо главный замысел был в посещении Бенареса, вблизи которого – в Сарнатхе Будда, как гласит традиция, произнес свою первую проповедь, повернув тем самым “Колесо Учения”»[261].
Бальмонт в Бенаресе пишет несколько стихотворений («К звездам», «Пение», «Индия»). В последнем он говорит об особом значении священной реки Ганг:
После Бенареса Бальмонт посещает Агру, Дели, Бомбей, знакомится с памятниками индийской культуры (например, посещает остров Элефанта близ Бомбея), дополняет свою индийскую коллекцию, подаренную впоследствии Музею антропологии при Московском университете. Путешествие на Цейлон и в Индию для поэта, действительно, стало «сказкой фей». «Я был совершенно счастлив, два месяца я был в старой Индии», – говорил Бальмонт М. Цветаевой[263].
Сразу же по завершении поездки им был написан ряд стихотворений, связанных с впечатлениями от увиденного. Они были включены в сборники «Белый зодчий» (1914) и «Ясень» (1916).
В сборнике «Белый зодчий (Таинство Четырех Светильников)» немало стихов, связанных с индийской проблематикой. Индийские символы будят в поэте мысли о бренности человеческого существования, тщетности подвигов человека, обусловленных его «непросветленностью»:
