Будда - [73]

Узнав о слезах Ананды, Будда послал за ним и сказал: «Хватит, Ананда. Не надо печали; не надо скорби». Разве он, Будда, не объяснял многократно, что ничто в мире не постоянно, что отъединение от того, что любимо и дорого, есть неизменный закон жизни? «И вот еще что, Ананда, — продолжал Будда, — долгие годы ты неизменно относился ко мне с любовью и теплотой. Ты заботился о моих нуждах, ты всегда поддерживал меня и на словах и в помыслах. Ты делал все это, чтобы помогать мне, радостно и от всего сердца. Это твоя несомненная заслуга, Ананда. Сосредоточься, прояви усердие, и вскоре тебе тоже откроется просветление»[29].

Ананда, однако, все еще не мог побороть скорби. «Господин, — молил он, — не уходи в Окончательный Покой в этом убогом жалком городишке с его замызганными грязью стенами; в этом диком захолустье». Бóльшую часть жизни Господин проповедовал в таких огромных городах, как Раджагаха, Косамби, Шраватси и Варанаси. Почему бы ему не вернуться в один из них, и закончить свои дни в окружении благородных учеников, вместо того чтобы одиноко угасать здесь, среди невежественных варваров? Канонические тексты показывают, что первых последователей сангхи весьма смущала безвестность Кусинары, равно как и тот факт, что их Учитель умер чуть ли не в глуши джунглей. Будда пытался одобрить Ананду, указывая, что Кусинара когда-то была процветающим оживленным городом, великой столицей Чакравартина. Однако ясно, что он остановил свой выбор именно на этом месте, руководствуясь куда более глубокими мотивами. Буддист не должен почивать на лаврах прошлых достижений, сангха обязана всегда стремиться вперед, расширяя пределы своего благого влияния. Кроме того, убогую мрачную Кусинару Будда воспринимал совсем не так, как человек непросветленный. Долгие годы он совершенствовал контроль над сознанием, чтобы видеть реальность такой, как она есть, неискаженной призмой эгоистических побуждений. Его не могли прельщать атрибуты престижности, внешняя мишура, на которую так падки многие из нас в желании потешить собственное тщеславие. Как истинный Татхагата, Будда раз и навсегда изжил в себе алчущее эго. У него не было времени думать о себе, даже здесь, на смертном одре. До последнего мгновения его помыслы были устремлены к тому, чтобы нести благо другим — потому и послал он за жителями Кусинары, чтобы и они могли присутствовать при его окончательном освобождении. Он не пожалел своих последних минут и на то, чтобы дать наставление странствующему монаху, последователю другой религиозной секты, несмотря на протесты Ананды, опасавшегося, что это окончательно истощит силы Учителя. Услышав проповедь Будды, странствующий монах принял Дхарму.

Наконец Будда снова обратился к Ананде: «Ты, Ананда, возможно, думаешь так: "Слово Учителя уходит в прошлое, и отныне не будет у нас больше Учителя". Но ты должен иначе смотреть на это. Пусть Дхарма и то, чему учил я всех вас, будут твоим Учителем после того, как меня не станет»[30]. Недаром Будда всегда призывал своих последователей обращать взоры не на него, а на Дхарму, потому что она есть главное, а сам он, Будда, не имеет особого значения. Затем Будда повернулся к толпе бхикшу, собравшихся проводить его в последнее путешествие, и снова напомнил им: «Все сотворенное подвержено распаду. Стремитесь к освобождению со всей ревностью»[31].

Сделав это последнее напутствие, Будда лишился сознания. Некоторые из бхикшу, будучи опытными йогинами, могли проследить его восхождение к состояниям высшего сознания, которые Будда не раз исследовал во время медитаций. Но вот он вышел за пределы всех состояний, известных человеку, в сознании которого все еще доминируют чувственные восприятия. Боги возликовали, земля содрогнулась, и бхикшу, еще не освободившиеся от страстей и не достигшие просветления, залились слезами в тот момент, когда Будда испытал затухание, что, как бы парадоксально это ни звучало, есть высшее состояние бытия и окончательная цель человечества:

Как пламя, затушенное ветром,

Угасает, и нет ему названия,

Так и Просветленный, избавившийся от страстей,

Угасает, и нет ему названия.

Вышедший за пределы всех образов —

Он вышел за пределы власти слов[32].

Глоссарий

Аваса

Временные сельские поселения, которые буддийские монахи ежегодно создавали в лесах, чтобы переждать сезон муссонов. Примитивные хижины наскоро сооружались из веток, хвороста и подручного материала.

Акусала

«Недолжные», «неподобающие» или «бесполезные» умонастроения, которые лишь препятствуют поискам Просветления.

Анатман

«Не-душа»; доктрина, отрицающая существование бессмертной, субстанциальной устойчивой обособленной индивидуальности.

Ашама

Благоустроенный парк, пожалованный в подарок буддийскому ордену, предназначенный как временное пристанище для буддийских монахов.

Архат

«Совершенный», тот, кто достиг нирваны.

Асана

Правильная поза для йогической медитации — сидя на скрещенных ногах, с выпрямленной спиной.

Атман

Вечное неизменное духовное личностное начало, поискам которого предавались йогины, аскеты и последователи философии санкхья. В Упанишадах атман трактуется как тождественное с брахманом.