Будда - [14]

И наконец, вместо того чтобы, подобно браминам, ревностно оберегать сокровенное знание от посторонних, мыслители «осевого времени» стремились сделать его достоянием всех людей[26]. Иудейские пророки обращались к простому народу с вдохновенными проповедями; они пытались донести свет новых истин до каждого, кто их слушал. Сократ заводил философскую беседу с каждым встречным афинянином. Конфуций много путешествовал по своей стране, наставляя как бедняков и обездоленных, так и благородных мужей. Каждый из них жаждал на практике проверить свою теорию. Письменность уже перестала быть привилегированным знанием духовенства, превратившись в способ широкого распространения новых религий. Важнейшими компонентами религиозной деятельности становятся изучение, размышления и полемика. Отныне не надо было слепо мириться с существующим положением вещей и бездумно следовать навязанным идеям. Те, кто стремился обрести истину, верили, что смогут обрести ее в этой жизни. Далее мы увидим, насколько точное отображение в учении Гаутамы получили нравственные ценности, вызванные к жизни «осевым временем», насколько щедро растрачивал он собственные силы, стремясь открыть глубинный смысл человеческого бытия.

В те поры, когда молодой Гаутама покинул отчий кров в Капилаватсу, коренная духовная трансформация в индийском обществе уже набрала полную силу. Историки отмечают, что новые революционные идеологии формировались на фоне становления рыночного уклада, окончательно занявшего господствующее положение к VI в. до н.э.[27].

Это обусловило переход экономической власти из рук правящего сословия, высшей знати и духовенства, к представителям торгового сословия, которые стали главной движущей силой формирования нового уклада. Такие глубокие социальные подвижки не могли не оставить отпечатка на революционных процессах в духовной сфере, хотя они полностью и не объясняют ее. Зарождающаяся рыночная экономика, помимо того, подрывала веками сложившиеся устои древнеиндийского общества: торговцы, вайшьи, не могли более послушно мириться с господством духовенства и знати. В новых условиях им приходилось полагаться только на свои силы и учиться проявлять жесткость, без которой, как известно, нельзя преуспеть в коммерции. Зарождался и новый городской класс — могущественный, амбициозный, рвущийся к власти и полный стремления самостоятельно определять свою судьбу. Эти тенденции полностью совпадали с нарождающимся новым духом «осевого времени». На равнинах Северной Индии в верхнем течении Ганга все эти трансформационные процессы происходили как раз при жизни Гаутамы. К началу VI в. до н.э. преимущественно аграрное общество, созданное пришлыми кочевыми индоарийскими племенами, под влиянием достижений железного века стало преобразовываться. Благодаря появлению орудий труда из железа местные крестьяне начали сводить густые леса в долине Ганга и осваивать новые плодородные земли. Сюда немедленно потянулись тысячи переселенцев, и вскоре этот район превратился в один из самых густонаселенных и высокопроизводительных. Путешественники взахлеб описывали щедрые урожаи всевозможных фруктов, а также риса, овса, кунжута, пшеницы, проса, ячменя, которые не только покрывали потребности местного населения, но и позволяли торговать их излишками[28].

Долина Ганга становится центром индийской цивилизации — правда, о том, что происходило в других частях субконтинента во времена Гаутамы, нам известно крайне мало. Главными центрами торговли и ремесел стали шесть городов долины Ганга: Сравасти, Сакета (другое название — Айодхья), Косамби, Варанаси, Раджагаха и Чампа. Их связали новые торговые пути. Жизнь в городах кипела: повсюду сновали раскрашенные повозки, коляски знати и зажиточных горожан, посередине улиц гордо вышагивали караваны слонов, груженных тюками с диковинными товарами из далеких стран. Города были как культурными центрами, так и вместилищем порока: там можно было посещать театральные представления, выступления танцовщиц, игорные заведения, процветали также проституция и шумная ночная жизнь питейных притонов. Все эти «городские прелести» представлялись жителям окрестных деревень чем-то ужасным. В города стекался торговый люд из всех уголков Индии, пестрый по кастовой принадлежности; немудрено, что это способствовало интенсивному обмену идеями, взглядами, мнениями. Повсеместно завязывались оживленные дискуссии на философские темы — прямо на улицах, в помещениях городских собраний и под сенью роскошных парков в городских предместьях, где селилась богатая знать. Среди городского населения преобладали люди новой формации — купцы, коммерсанты и ростовщики. Их стесняли жесткие рамки традиционной кастовой системы деления общества, они начинали активно теснить занимавших господствующее положение в общественной иерархии браминов и кшатриев[29]. Бурный круговорот городской жизни со всеми его пороками и суетой подрывал традиционные устои древнеиндийского общества, но вместе с тем рождал динамизм, живительную энергию созидания. В воздухе ощущался дух скорых перемен, и было ясно, что начнутся они именно с городов.