Буало-Нарсежак. Том 3. Та, которой не стало. Волчицы. Куклы. - [39]

Пора! Третий час. Равинель идет в гараж, поднимает железную штору. Поесть можно будет и потом. Пища — тоже презренная вещь. Он запускает двигатель и выводит свой фургон из гаража. Туман изменил свой цвет. Он стал каким-то голубовато-серым, как будто ночь уже начинала пропитывать его. Фары подобно двум огненным струям буравят этот повисший над землей пепел. Привычно заперев гараж, Равинель садится в машину.

Странное путешествие! Не видно ни земли, ни дороги, ни домов, лишь бегущие куда-то огни, блуждающие созвездия, метеоры, движущиеся в серой бесконечности. Только через колеса Равинель получает полезную информацию. Они предупреждают его своим привычным шумом: вот обочина, посыпанная гравием, вот булыжная мостовая, вот рельсы, а вот начинается бульвар, по которому скользишь точно по воску. Приходится наклоняться, присматриваться к серым и каким-то безликим фасадам домов, чтобы не пропустить начало проспекта, похожее в тумане на устье фиорда. Внутри Равинель ощущает тяжесть, оцепенение, боль. Он наугад останавливает машину после перекрестка Сен-Жермен.

Улица Сен-Бенуа! К счастью, довольно короткая. Равинель идет по левому тротуару и тут же натыкается на первую гостиницу. Она совсем маленькая, для завсегдатаев: на полке висит всего ключей двадцать.

— Скажите, госпожа Равинель здесь не останавливалась?

Его осматривают с некоторым недоверием: одежда в беспорядке, небрит… Должно быть, его вид внушает опасения. Однако служащий просматривает карточки.

— Нет. Такой у нас нет. Вы, вероятно, ошиблись.

— Благодарю вас.

Вторая гостиница такого же скромного вида. За стойкой никого. Он входит в небольшой салон возле кассы. Несколько плетеных кресел, растение в кадке, на низком столике потрепанные справочники.

— Есть здесь кто-нибудь? — вопрошает Равинель.

И сам не узнает свой голос. Он вдруг спрашивает себя, что он делает в этой гостинице, где, кажется, нет ни души. Любой может залезть в кассу или незаметно подняться по лестнице, ведущей в номера.

— Есть здесь кто-нибудь?

Шаркающие шаги. Из комнаты за кухней появляется старик со слезящимися глазами. У его ног выгибает спину большой черный кот с поднятым трубой хвостом.

— Скажите, госпожа Равинель у вас не останавливалась?

Старик подносит ладонь к уху, наклоняет голову.

— Госпожа Равинель!

— Да-да. Я прекрасно слышу.

Старик ковыляет к стойке в приемной. Кот прыгает на кассу и прикрывает глаза, рассматривая Равинеля. Старик открывает книгу записи, водружает на нос очки с металлическими дужками.

— Равинель… Вот! Да, она здесь.

Глаза кота превратились в узкие щелочки. Зябко поежившись, он обернул хвост вокруг передних лап с белыми кончиками. Равинель расстегнул плащ и пиджак, оттянул пальцем воротник рубашки.

— Я спрашивал госпожу Равинель.

— Да, я же не глухой. Госпожа Равинель. Есть такая!

— Она сейчас здесь?

Старик снимает очки. Смотрит слезящимися глазами на ящик с ячейками, где постояльцы, уходя, оставляют ключи и куда для них кладут письма.

— Она куда-то вышла. Вот ее ключ.

На какую ячейку он смотрит?

— А давно она вышла?

Старик пожимает плечами.

— Думаете, у меня есть время следить, когда уходят и приходят постояльцы? Это их дело.

— А вы ее видели? Госпожу Равинель?

Старик машинально погладил кота и, казалось, задумался. Вокруг глаз у него собрались морщинки.

— Постойте-ка! Это блондинка… молодая… одета в пальто с мехом, так?

— Она с вами разговаривала?

— Нет, не со мной. Оформляла ее моя жена.

— Но… вы слышали, как она говорила?

Старик высморкался, вытер платком глаза.

— Вы из полиции?

— Нет-нет, — бормочет Равинель. — Это просто моя приятельница… Я ищу ее уже несколько дней. Она пришла с вещами?

— Нет, — сухо ответил старик.

Равинель отважился-таки задать еще вопрос:

— А вы не знаете, когда она вернется?

Старик с шумом захлопнул журнал регистрации, сунул очки в футляр какого-то бледно-зеленого цвета.

— О ней никто ничего не знает. Думаешь, что ее нет, а она в номере. Думаешь, что она в номере, а ее там нет… Так что ничего конкретного сообщить вам не могу.

Он удаляется, ссутулившись и прихрамывая, а кот идет за ним следом, крадучись вдоль стены.

— Подождите, — умоляюще кричит Равинель, доставая из бумажника визитку. — Я хотел бы оставить ей вот это.

— Если желаете.

Старик сует визитку в ячейку. Так, номер девятнадцатый! Равинель выходит на улицу, заходит в соседнее кафе. Во рту у него пересохло. Он садится за столик в углу.

— Один коньяк!

Неужели это действительно она? Уверен ли старик в ее существовании? И потом, никакого багажа, даже маленького чемоданчика. «Думаешь, что она в номере, а ее там нет. Думаешь, что она вышла, а она в номере…» Именно так! Бедный старик, если бы он знал, какая постоялица поселилась у него в гостинице!.. Нужно было, наверное, поговорить с его женой, ведь она единственная, кто разговаривал с постоялицей в пальто с мехом. Но ее, как назло, нет на месте. Таким образом, имеется множество неоспоримых на первый взгляд свидетельств, которые при ближайшем рассмотрении рассыпаются в прах.

Равинель бросил деньги на стол и выскочил на улицу. Его лицо сразу же обволокло сырым туманом, пахнувшим сажей, рекой, чем-то прогорклым. Ему достаточно сделать всего три шага, и он опять оказывается в пустом вестибюле гостиницы. Он отпускает дверь, которая мягко захлопывается под действием пружины. Ключ по-прежнему висит под медной табличкой, его визитка тоже на месте. Он двигается вперед на цыпочках, затаив дыхание. Берет ключ, стараясь не звякнуть привязанной к нему пластинкой. Номер 19-й должен быть на третьем или четвертом этаже. Ковер, покрывающий лестницу, не блещет новизной, но деревянные ступени не скрипят. Вот только темно! Какая-то странная, будто уснувшая гостиница! Вот и площадка второго этажа. Кромешная темнота! Равинель находит в кармане зажигалку, чиркает кремнем, держа ее в вытянутой руке. Коричневый ковер теряется в глубине коридора. Вероятно, по четыре или пять номеров с каждой стороны. Равинель продолжает подниматься по лестнице. Он перегибается через перила и замечает внизу, в отвратительно бледном свете, нечто похожее на велосипед. Мирей знала, что делала, когда решила укрыться здесь. Но почему он вдруг решил, что она скрывается? Убежище нужно скорее ему…