Бу! - [16]

Убедившись, что гости не опасны, лютены окружили Гарри и стали наперебой жаловаться — мол, магия исчезает, и всё, что осталось от их «непревзойдённых» дарований — плести эти несчастные косы с завитками. Если верить предводителю, смысл жизни лютены утратили — страшное проклятье превратило могущественных гномов в примитивно-банальных цирюльников. В хоре писклявых голосов Гарри разобрал, что причина всех несчастий спит на соседней поляне в виде громадного волка…

Сивого ходили смотреть втроём — лютены ни за какие леденцы, нипочём не желали приближаться к чудовищу. Габаритами Фенрир впечатлял: чёрный волчара, растянувшийся футов на двадцать в длину, громогласно храпел во всю глотку. Дамблдор пояснил, что волк, видимо, не только поглощает магию воплощений, само его присутствие лишает их силы — так действует легендарное проклятье, и именно тем опасен Фенрир.

Рассудив, что поисковая миссия выполнена, теория Гарри подтверждена, а подходить к Сивому воплощениям чревато последствиями, они вернулись к саням. Недолгое пребывание рядом с волком дало о себе знать, и все трое чувствовали сильную усталость. Лютены помогли отбуксировать сани подальше от Фенрира, и они смогли подняться в воздух.

* * *

Прибыв в рождественскую вотчину, Гарри ужаснулся, увидев накрытый на троих стол. Чудные эльфы с Леголасом во главе подали пироги с патокой, вишнёвый пудинг, шоколадное печенье, рахат-лукум всех видов, брауни, сахарную клюкву, бланманже, креманки с различными десертами и невообразимые горы разнообразных конфет. Снейп тут же возмутился по поводу грядущего диабета, но Гарри подумал, что Дамблдору невероятно повезло с посмертием. Увлечённо шурша фантиками, Санта пространно рассуждал о волшебной цепи Глейпнир, доподлинных сведений о которой не содержалось ни в одном из источников. К Бугимену вернулось его мрачное настроение.

— Вы снова бросаете мальчишку на амбразуру, Альбус, на этот раз волку в пасть. Не пора ли изменить традициям? Туру[1] пришлось пожертвовать рукой, чтобы заковать Фенрира.

Гарри согрела такая забота, пусть и высказанная в типичной манере Снейпа. Он даже улыбнулся уголками губ, но счёл необходимым уточнить:

— Я уже не мальчишка! — впрочем, беззлобно.

— Да? Ты давно в зеркало смотрел?! — рявкнул Кромешник.

Дамблдор с улыбкой наблюдал за перепалкой своих любимцев.

— Каждый день смотрю. И знаете, профессор, в отличие от вас, я в нём… отражаюсь! А вы под кроватями прячетесь, — добавил он гораздо тише и стушевался, потому что серые губы Кромешника сжались, а в глазах появилась… горечь?

Дамблдор постарался сгладить напряжённый момент, переводя тему и утверждая, что они непременно ещё пороются в старинных преданиях. Его знакомый обещал на днях прислать копию рукописных хроник, составленных, по некоторым слухам, в самом Асгарде[2].

Тем не менее, время поджимало — отпущенные Джеку Фросту часы истекали, а Гарри Поттеру пора было возвращаться в реальный мир. На Гриммо добирались своим ходом — Гарри удалось-таки укротить непослушный посох, хоть летал он пока неловко, а Кромешник не упускал повода для насмешек.

Едва они оказались в особняке, Поттеру внезапно стало жарко. Обратное превращение было стремительным — кровь будто закипела, воздух показался огненной лавой, обжигающей лёгкие. Гарри почувствовал, что задыхается, и стал оседать на пол, но Снейп вздёрнул его на ноги, прижимая к холодной стене:

— Дыши, Поттер! — приказал он, сверкая глазами.

Гарри сумел только застонать в ответ, отчаянно открывая рот и царапая стенку ногтями. Прохладное дыхание показалось глотком свежего воздуха. Кромешник прижался к нему губами, заглушая стон, и уже через мгновение Гарри горел совсем другим огнём. Он скользнул языком в рот Снейпа, возвращая поцелуй; тот попытался отстраниться, но Поттер вцепился в него обеими руками и настойчиво притянул к себе — ему было слишком хорошо, чтобы прерываться, а думать решительно не хотелось.

Кромешник вздрогнул и зарычал, вжимаясь теснее, упираясь возбужденным членом в живот Гарри, забираясь под его рубашку. Ладони заскользили по тёплой коже, принося облегчение, заменяя боль пламенным наслаждением. Голова закружилась, мысли утонули в потоке удовольствия. Гарри стал шарить по телу Снейпа в поисках ширинки, но внезапно ощущения пропали, а его руки ухватили пустоту.

Гарри открыл глаза. Бугимен стоял у окна и невидящим взглядом смотрел в темноту. Сердце колотилось как сумасшедшее, но в словах не было необходимости, ситуация говорила сама за себя. Кое-как выровняв дыхание, Гарри дрожащими руками одёрнул рубашку, пригладил снова чёрные, но привычно взлохмаченные волосы.

— Моя одежда… Почему она не исчезла, как твоя? — негромко спросил он, чтобы просто что-нибудь сказать.

— Мешает? Могу снять, — предложил Кромешник, оборачиваясь.

— Н-нет, — Гарри покачал головой и смущённо опустил глаза.

— В таком случае… — на губах Снейпа появилась улыбка, — Бу! — шепнул он на ухо Гарри и растворился в темноте.

11

На этот раз Гарри ответственно подошел к делу. Собрав всю доступную литературу по скандинавской мифологии и ту, где так или иначе упоминались воплощения, он расположился на ковре в гостиной, обложившись со всех сторон книгами и вооружившись самопишущим пером и пергаментом. Он вдумчиво анализировал информацию и записывал в таблицу разрозненные данные, пытаясь их систематизировать. Только псевдорецептов Глейпнира нашлось несколько десятков, не говоря о противоречивых жизнеописаниях самого Фенрира. Вскоре пальцы, нос и губы горе-исследователя измазались чернилами. Поттер всегда облизывал перо, когда чем-то увлекался, а сейчас у него были самые серьезные намерения.