Броненосец - [5]
Нет, я не считаю себя человеком холодным; наоборот, я-то как раз теплый, может быть, в этом и заключается моя беда. Но отчего тогда я не потрясен и не расстроен тем, что увидел сегодня, в большей степени? Сопереживания мне не занимать, меня скорее тревожит собственная неспособность испытывать к мистеру Дьюпри сколько-нибудь продолжительную жалость. Неужели моя работа, та жизнь, что я веду, наделила меня эмоциональной реакцией перетрудившегося санитара, бегающего с носилками по полю боя, пересчитывающего мертвецов, видя в них лишь очередной тяжелый груз? Уверен, что нет. Однако случай с мистером Дьюпри — нечто такое, что никогда не должно было произойти со мной, не должно было войти в мою жизнь. Хогг отправил меня доканчивать его дело. Но знал ли он, что нечто подобное может случиться? Быть может, он подстраховался, послав вместо себя — меня?
Книга преображения
В «Форт» Лоример отправился на такси. Он знал, что будет много пить — все будут много пить, как обычно происходит на этих нечастых вечеринках, когда все сотрудники в сборе. Иногда, если он много выпивал, ему удавалось заснуть ночью, но это срабатывало не всегда — иначе бы он непременно окунулся в алкоголь с головой. Иногда, наоборот, опьянение держало его на взводе, в тревожном возбуждении, а мысли мчались, как поезд.
Вылезая из такси, он увидел, что «Форт» светится — весь светится огнями в этот вечер: прожектора выхватывали из темноты все двадцать четыре этажа. У ворот, под аквамариновой неоновой вывеской («Форт Надежный» — крупным, жирным классическим шрифтом) стояли трое важных, в форме с золотыми позументами, швейцаров. Должно быть, в директорском зале затеяно что-то грандиозное, подумал Лоример, — не для нас же, простых смертных, все это. Его проверили и направили через кулуары к эскалаторам. Третий этаж, «Порткаллис-Суит». Ему рассказывали, что на двадцать четвертом этаже находится огромная кухня со своим шеф-поваром. Кто-то говорил, будто кухня эта потянула бы на трехзвездочный ресторан; скорее всего, так оно и было, — сам-то он никогда на такую высоту не поднимался. Вначале он почувствовал сигаретный дым, а потом, услышав обрывки слишком громкого разговора и дружный мужской смех, ощутил ту атмосферу мгновенного электрического возбуждения, которую всегда создавала бесплатная выпивка. Лоример надеялся, что и сюда, к «черни», проникли какие-нибудь бутербродики. Он только сейчас вспомнил, что из-за мистера Дьюпри пропустил обед, и почувствовал голод.
Димфна наклонилась потушить сигарету, и на мгновенье стали видны ее груди. Маленькие, с бледными острыми сосками, отметил Лоример. Ей бы не следовало носить такой низкий…
— Он зол как черт, — с видимым наслаждением уверял Лоримера Адриан Боулд. Боулд — бывший инспектор полиции, масон и целеустремленный поборник порядка — был старейшим членом их коллектива. — У него из ушей так пар и валит. Конечно, Хогга не раскусить. Такая властность, такая выдержка…
— А пар из ушей — разве не улика? — вставила Димфна.
Боулд не обратил внимания на ее слова.
— Он бесстрастен, Хогг. Скала, а не человек. Скуп на слова, даже когда зол как черт.
К Лоримеру обратился Шейн Эшгейбл, на его квадратном лице читалось фальшивое участие:
— Не хотел бы оказаться на твоем месте, старина.
Лоример отвернулся в сторону, внезапно ощутив в горле кисловатый привкус накатывающейся тошноты, и в поисках Хогга обвел взглядом заполоненное людьми помещение. И следа нет. Он заметил, что в дальнем углу к резному сосновому помосту прилаживают микрофон, и, кажется, различил посреди толпы сияющих подчиненных промасленную, светлую с проседью, шевелюру сэра Саймона Шерифмура, председателя и главного исполнительного лица «Форта Надежного».
— Еще чего-нибудь выпьешь, Димфна? — спросил Лоример, чувствуя потребность в каком-то действии.
— Что ж, спасибо, славный Лоример. — Димфна вручила ему свою пустую рюмку, теплую и чем-то выпачканную.
Он стал проталкиваться и пробираться сквозь выпивающую толпу: все пили жадно, поспешно, держа рюмки близко ко рту, словно кто-то мог внезапно отобрать их, конфисковать выпивку. Теперь он мало кого знал из этой толпы: от знакомцев его прежних дней в «Форте» остались единицы. Это было сборище юнцов лет от двадцати до двадцати пяти (стажеры?), в новеньких костюмах, кричащих галстуках, с веселыми раскрасневшимися лицами. Пятница, вечер, завтра не надо на работу: они станут резвиться и бухать, а к полуночи вдрызг надерутся. Женщины все поголовно курили, держась в обособленном меньшинстве, пересмеиваясь с кучковавшимися вокруг них мужчинами, — уверенные в себе, желанные. Лоример с раскаянием подумал, что, наверное, был не вполне справедлив к…
Кто-то крепко вцепился в его локоть. Лоример едва удержал рюмку Димфны. Он непроизвольно издал полустон боли, а его уже легко закружили, будто на танцплощадке, ловко уводя за собой.
— Ну, как там мистер Дьюпри? — спросил Хогг, вкрадчиво приблизив к лицу Лоримера свое крупное, бугристое лицо. Изо рта у него пахло очень странно — смесью вина с чем-то металлическим, вроде «брассо» или какого-то другого сильного дезинфицирующего средства, или так, как будто час назад ему запломбировали все до одного зубы. А еще — немыслимо для Хогга — на левой мочке уха, на верхней губе и под левым глазом, всего в паре сантиметров, виднелись крошечные застывшие капельки рубиновой крови, — должно быть, брился второпях.
Руфь Гилмартин, молоденькая аспирантка Оксфордского университета, внезапно узнает, что ее мать, которую окружающие считают благообразной безобидной старушкой, совсем не та, за кого себя выдает…Один из лучших романов Уильяма Бонда, живого классика английской литературы.
В рубрике «Документальная проза» — «Нат Тейт (1928–1960) — американский художник» известного английского писателя Уильяма Бойда (1952). Несмотря на обильный иллюстративный материал, ссылки на дневники и архивы, упоминание реальных культовых фигур нью-йоркской богемы 1950-х и участие в повествовании таких корифеев как Пикассо и Брак, главного-то героя — Ната Тейта — в природе никогда не существовало: читатель имеет дело с чистой воды мистификацией. Тем не менее, по поддельному жизнеописанию снято три фильма, а картина вымышленного художника два года назад ушла на аукционе Сотбис за круглую сумму.
Уильям Бойд — один из наиболее популярных и обласканных критикой современных британских авторов. Премии Уитбреда и Риса, номинация на „Букер“, высшая премия „Лос-Анжелес таймс“ в области литературы — таков неполный перечень наград этого самобытного автора. Роман „Броненосец“ (Armadillo, 1998) причислен критиками к бриллиантам английской словесности, а сам Бойд назван живым классиком современной литературы.
«Браззавиль-Бич» — роман-притча, который только стилизуется под реальность. Сложные и оказывающиеся условными декорации, равно как и авантюрный сюжет, помогают раскрыть удивительно достоверные характеры героев.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
1946, Манхэттен. Грейс Хили пережила Вторую мировую войну, потеряв любимого человека. Она надеялась, что тень прошлого больше никогда ее не потревожит. Однако все меняется, когда по пути на работу девушка находит спрятанный под скамейкой чемодан. Не в силах противостоять своему любопытству, она обнаруживает дюжину фотографий, на которых запечатлены молодые девушки. Кто они и почему оказались вместе? Вскоре Грейс знакомится с хозяйкой чемодана и узнает о двенадцати женщинах, которых отправили в оккупированную Европу в качестве курьеров и радисток для оказания помощи Сопротивлению.
Роман «Сумерки» современного румынского писателя Раду Чобану повествует о сложном периоде жизни румынского общества во время второй мировой войны и становлении нового общественного строя.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.
«Как я стал идиотом» — дебютный роман Мартена Пажа, тридцатилетнего властителя душ и умов сегодняшних молодых французов. Это «путешествие в глупость» поднимает проблемы общие для молодых интеллектуалов его поколения, не умеющих вписаться в «правильную» жизнь. «Ум делает своего обладателя несчастным, одиноким и нищим, — считает герой романа, — тогда как имитация ума приносит бессмертие, растиражированное на газетной бумаге, и восхищение публики, которая верит всему, что читает».В одной из рецензий книги Пажа названы «манифестом детской непосредственности и взрослого цинизма одновременно».
Ник Хорнби (р. 1958) — один из самых читаемых и обласканных критикой современных британских авторов. Сам Хорнби определяет свое творчество, как попытку заполнить пустоту, зияющую между популярным чтивом и литературой для высоколобых".Главный герой романа — обаятельный сибаритствующий холостяк, не привыкший переживать по пустякам. Шикарная квартира, модная машина… и никаких обязательств и проблем. Но неожиданная встреча с мальчиком Маркусом и настоящая любовь в корне меняют жизнь, казалось бы, неисправимого эгоиста.
«Каникулы в коме» – дерзкая и смешная карикатура на современную французскую богему, считающую себя центром Вселенной. На открытие новой дискотеки «Нужники» приглашены лучшие из лучших, сливки общества – артисты, художники, музыканты, топ-модели, дорогие шлюхи, сумасшедшие и дети. Среди приглашенных и Марк Марронье, который в этом безумном мире ищет любовь... и находит – правда, совсем не там, где ожидал.
Роман «99 франков» представляет собой злую сатиру на рекламный бизнес, безжалостно разоблачает этот безумный и полный превратностей мир, в котором все презирают друг друга и так бездарно растрачивается человеческий ресурс…Роман Бегбедера провокационен, написан в духе времени и весьма полемичен. Он стал настоящим событием литературного сезона, а его автор, уволенный накануне публикации из рекламного агентства, покинул мир рекламы, чтобы немедленно войти в мир бестселлеров.