Божественный лик Византии - [230]

В провинциях и самом Риме все еще существовали местные органы управления, муниципалитеты, получившие свою компетенцию в республиканские времена. Из должностных лиц, находившихся в провинциях, нужно упомянуть сенаторских легатов, управлявших ими (praeses provinciae), начальников легионов, расквартированных в провинциях, и самостоятельных начальников пограничных войск (dux limitis). Как легко понять, они замыкались на разные органы центральной власти, что создавало большие трудности.

Верховную власть помимо самого императора осуществлял сенат – оплот римской аристократии. Но если компетенция сената прошла многовековой путь формирования, то этого нельзя было сказать об императоре. Princeps, как его величали изначально, мыслился римлянами лишь в качестве добавления к старым республиканским органам власти. Но со временем компетенция императоров многократно расширилась за счет остальных органов управления. Так, за ними стали признавать постоянное верховное главнокомандование, проконсульскую власть, право контроля над всеми провинциями, личную неприкосновенность как священной особы, председательство в сенате и т.п.[1309]

Вскоре император приобрел право решать вопросы о войне и мире, а также издавать leges datae по вопросам устройства колоний, даровать отдельным лицам статус римского гражданина и даже толковать законы. Отсюда со временем образовалась законодательная власть императора и право высшего уголовного и гражданского суда[1310]. При императоре Домициане (81—96) за царской властью признали право диспензации – освобождения от действия того или иного закона. Римские юристы обосновали этот шаг тем, что всякий исходящий от императора акт частноправового или административного характера уже сам по себе включает диспензацию[1311].

Но этого мало: поскольку все полагали, что император выполняет особые поручения всего римского народа, его полномочия вообще утратили заранее установленные границы[1312]. Император получил право наложения Veto на все распоряжения магистратов, но сам не подлежал Veto сената[1313].

Во времена Веспасиана (69—79) сенат закрепил за царем статус источника законов: «Что бы ни счел император правильным, хотя бы и противно обычаю, ради величия государства и религиозных, человеческих, общественных и частных дел, он имеет право и власть это творить и совершать». Но при этом сохранились и старые сенатские формы законотворчества, что приводило к некоторой правовой неразберихе[1314].

Вызванная к жизни проблемами своего века, новый политический побег на древе римской государственности, императорская власть медленно укреплялась, постепенно создавая новые политические формы управления Империей. В определенный момент времени это привело к известному параллелизму старых органов власти и новых императорских учреждений, даже провинции разделились на два вида: «императорские» («provinciae Caesaris») и «сенатские» («provinciae Senatus»). Это деление обуславливалось конкретными обстоятельствами (главным образом, военной опасностью), было далеко не номинальным и основывалось на разных системах управления территориями.

Хотя постепенно различия между старыми и новыми системами управления размывались, но все же те или иные его следы еще сохранялись целые столетия. Чем далее слабели местные органы власти и сенат, тем большие усилия по централизации государственного управления предпринимали Римские монархи. Не случайно уже в эпоху первых императоров в провинциях появились императорские чиновники со специальными, чрезвычайно широкими полномочиями: praefecti, curators, procurators.

Управленческий хаос (относительный, конечно) вынудил проведение административной реформы, вследствие чего вся Римская империя была разделена на 12 округов, которые подчинили 12 procuratores. Впоследствии подчиненность изменилась: при Адриане (117—138) округа перепоручили 4 консулярам, а при Марке Аврелии (161—180) – 4 juridici. Для облегчения управления государством в конце II века император определил второе после себя лицо – praefectus praetorio. Однако, как обычно, это решило одни проблемы в управлении, но создало новые[1315].

В итоге все это властнополитическое многообразие, вступавшее нередко в столкновение само с собой, нашло примирение исключительно в личности Римского императора. Правда, сам правитель Римской державы был весьма ограничен в полноценном фактическом осуществлении своих полномочий. Он либо предводительствовал войсками в какойнибудь неспокойной провинции, либо вел войны с наседающими на границы Империи варварами, либо вершил судьбы мира в далеком (с точки зрения периферии) Риме.

Эта разнородная и весьма запутанная система управления и досталась Диоклетиану, когда тот пришел к власти. Старый солдат и опытный администратор, новый император прекрасно понимал, что в одиночку более не в состоянии управлять Римской империей в тех границах, в которых она пребывала в конце III века. С присущим ему практичным умом он быстро понял основную проблему управления Римским государством: в случае какихлибо опасностей, которые все чаще случались в провинциях (восстания местного населения, нападения варваров и т.п.), местные правители зачастую уже просто не справлялись с кругом проблем, свалившихся на их голову. Только непосредственное присутствие там лица, наделенного высшим статусом, способного в случае необходимости применить всю власть в полном объеме, встать над другими чиновниками и моментально подчинить себе все доступные государственные силы, могло стать панацеей от угрожавших Империи бед