Божественный глагол (Пушкин, Блок, Ахматова) - [109]
Здесь опять сквозь смерть Пунина будто бы просвечивает смерть Мандельштама, тоже погибшего в лагере, – так же, как в Первом Посвящении в «Поэме без героя» смерть Мандельштама будто бы проступает сквозь смерть Князева. И мы убеждаемся в том, что имеем дело с вполне осознанным и регулярно применяемым приемом. Одно событие (лицо) заслоняется другим, создавая вокруг первого ореол тайны, на постижение которой нам не оставлено никаких шансов.
Таким образом в ахматовской поэтике на самом высшем уровне воплощается ее фундаментальное утверждение о том, что поэта без тайны не бывает. Особая ее приверженность тайне оттеняется необычайным интересом, который она, как уже упомянуто выше, проявляла к тайне Шекспира. Как известно, актера «Глобуса» с этой фамилией она считала подставным лицом, за которым скрывался истинный автор «Гамлета» и «Короля Лира». Ее воображение было всерьез задето возможностью этого неизвестного нам гения унести в могилу тайну своего имени, навечно оградив свое имя от назойливого, а порой и бесцеремонного интереса будущих критиков, историков и литературоведов. А, по свидетельству людей из ее ближайшего окружения, о своей биографии и будущих биографах она думала постоянно, хотя порой не без юмора.
Поэтому суть наших заметок сводится к предположению, что у Ахматовой тоже была своя тайна – реальная или существовавшая лишь в ее воображении. Этой тайной были ее особые отношения с Осипом Мандельштамом. Каков был их истинный характер, мы не знаем и не хотим знать, потому что заняты в настоящих заметках исключительно ее поэтическими текстами, которые так или иначе связаны с ним.
Именно в таком ключе прочитывается нами, например, стихотворение 1 из цикла «Cinque»:
Или строки о «преступном браке» в стихотворных набросках «Пролога»:
В качестве последнего подтверждения нашей версии приведем еще одно таинственное место – из наброска к «Большой исповеди»:
Какие книги имеются в виду? Первая – это, конечно, ее собственная, без сокращений и изъятий она не могла быть издана в советское время. А вторая «дивная»? Что все никак не могла «возникнуть» и так и не «возникла» на родине при ее жизни? Не книга ли Осипа Мандельштама, стихи которого она называла «новой божественной гармонией»[554] и которого ставила выше всех поэтов своего времени?
Нельзя не признать, что вопросов в поднятой теме гораздо больше, чем ответов. Или, если быть честными, окончательных ответов вообще нет и, скорее всего, никогда не будет. Есть только догадки и предположения. И потому, завершая наши заметки, выскажем, быть может, единственное в них не подлежащее сомнению утверждение. У них было такое взаимопонимание и они так дорожили друг другом, как бывает только между самыми близкими людьми. Многочисленные свидетельства именно таких отношений между Мандельштамом и Ахматовой содержатся в воспоминаниях вдовы поэта. Приведем одно из них:
«С ней был разговор, шутка, смех, вино и главное – общий путь, одинаковое понимание самых существенных вещей и взаимная поддержка в труде и во всех бедах. Они были союзниками в самом настоящем смысле слова. Их было только двое, и они стояли на одном»[555].
И еще приведем очень важные для нас наблюдения ее младшего современника:
«Затем она стала читать собственные стихи из сборников “Anna Domini”, “Белая стая”, “Из шести книг”. “Стихи, похожие на эти, только лучше, чем мои, явились причиной гибели лучшего поэта нашей эпохи, которого я любила и который любил меня…” – я не мог понять, шла ли речь о Гумилеве или о Мандельштаме, потому что она разрыдалась и не могла продолжать»[556].
Не подлежит сомнению, что речь шла, конечно, о Мандельштаме, хотя бы потому, что Гумилев был арестован и расстрелян не за стихи, а по ложному обвинению в контрреволюционной деятельности.
И еще чуть дальше тот же мемуарист сообщает: «Я спросил про Мандельштама. Она не произнесла ни слова, глаза ее наполнились слезами, и она попросила меня не говорить о нем…»[557].
Напомним, что разговор этот происходил без малого через пять лет после того, как «Поэма без героя» «пришла» к Ахматовой.
2009
«Он ко мне во Дворец Фонтанный…»
(О последнем посвящении «поэмы без героя»)
О «Поэме без героя» написано множество работ, общий объем которых давно уже во много раз превысил объем самой поэмы. Между тем неясных вопросов не становится меньше. Анна Ахматова живо интересовалась мнением современников о своем творении, постоянно что-то сопоставляла, обдумывала, вносила в текст изменения. Теперь осмысление ее поэмы стало заботой многочисленных комментаторов. Предметом настоящего рассмотрения стало последнее посвящение поэмы.
_________________________
Под «Третьим и Последним» посвящением «Поэмы без героя» стоит дата 5 января 1956 года, но ошибкой было бы считать ее временем его создания. Читатели Ахматовой знают, что выставленные ею даты чаще всего весьма условны, а иногда вообще не связаны с датируемым текстом. В нашем случае комментаторы поэмы связывают поставленную автором дату с десятилетием последнего (прощального) визита Исайи Берлина в Фонтанный дом во время его первого пребывания в России – по воспоминаниям самого Исайи Берлина, визит действительно имел место 5 января 1946 года.
Кумир шестидесятых годов прошлого века, самый яркий представитель так называемой городской прозы, один из самых популярных отечественных писателей, Василий Аксенов предстает в первом разделе этой книги в воспоминаниях-очерках своих многочисленных друзей, живущих не только в России, но и далеко за ее пределами. Причем это не только коллеги по ремеслу, писатели и поэты, но также люди других профессий: художники, музыканты, режиссеры кино и театра, журналисты, физики. Некоторых из них, к сожалению, как и Василия Аксенова, уже нет среди нас, но сохранились их строки о нем.Во втором разделе книги представлена переписка Василия Аксенова с друзьями и близкими людьми.Третий раздел составляют интервью с ним, взятые российскими и зарубежными журналистами с 1980 по 2008 год.Книга открывает перед читателем панораму общественной и литературной жизни Советского Союза, эмиграции и современной России.Литературно-художественное издание предназначено для широкого круга читателей.
Самый популярный писатель шестидесятых и опальный – семидесятых, эмигрант, возвращенец, автор романов, удостоенных престижных литературных премий в девяностые, прозаик, который постоянно искал новые формы, друг своих друзей и любящий сын… Василий Аксенов писал письма друзьям и родным с тем же литературным блеском и абсолютной внутренней свободой, как и свою прозу. Извлеченная из американского архива и хранящаяся теперь в «Доме русского зарубежья» переписка охватывает период с конца сороковых до начала девяностых годов.
Кого любил Василий Аксенов – один из самых скандальных и ярких «шестидесятников» и стиляг? Кого ненавидел? Зачем он переписывался с Бродским и что скрывал от самых близких людей? И как смог прожить четыре жизни в одной? Ответы на эти непростые вопросы – в мемуарной книге «Четыре жизни Василия Аксенова».
В книгу литературоведа и поэта Виктора Есипова, известного читателям по многочисленным журнальным публикациям и книгам о творчестве А. С. Пушкина, а также в качестве автора книги «Четыре жизни Василия Аксенова» и составителя его посмертных изданий, входят воспоминания об известных писателях и поэтах, с которыми ему посчастливилось дружить или просто общаться: Василии Аксенове, Белле Ахмадулиной, Владимире Войновиче, Борисе Балтере, Бенедикте Сарнове, Борисе Биргере, Надежде Мандельштам, Александре Володине, Семене Липкине и Инне Лиснянской, Валентине Непомнящем. Все эти воспоминания публиковались по отдельности в периодической печати – в России и за рубежом.
Настоящая монография посвящена взаимоотношениям А. С. Пушкина и А. Х. Бенкендорфа, которые рассматриваются исключительно на документальной основе. В книге приводится их переписка, продолжавшаяся в течение десяти лет, с 1826 по 1836 год, а также используются «Выписки из писем Графа Александра Христофоровича Бенкендорфа к Императору Николаю I о Пушкине», «Дела III Отделения собственной Е. И. В. канцелярии об А. С. Пушкине» и другие документы. Все письма сопровождаются необходимыми комментариями. В результате в монографии воссоздается атмосфера сложных и противоречивых отношений поэта с руководителем III Отделения, одним из героев Отечественной войны 1812 года, а Бенкендорф предстает не только верным слугой императора Николая I, но и человеком, то и дело оказывающим Пушкину разного рода услуги в сложных перипетиях дворцовой жизни. В оформлении обложки использована фотография, сделанная Давидом Кисликом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.