Посредник между Пушкиным и Николаем I
Через три недели после конфиденциальной аудиенции ссыльного поэта у императора Николая I во дворце Чудова монастыря в Кремле Бенкендорф написал Пушкину письмо. Это письмо от 30 сентября 1826 г. стало началом их многолетней переписки.
В письме, написанном по поручению Николая I, официально подтверждалась устная договоренность между императором и поэтом, достигнутая во время упомянутой личной встречи, касающаяся цензуры: царь в вежливой форме обязывал Пушкина знакомить его со всеми новыми произведениями и при этом брал на себя функции цензора. Не менее важным выглядит в письме следующий призыв к поэту: «…употребите отличные способности ваши на передание потомству славы нашего Отечества, передав вместе бессмертию имя ваше»[1]. То есть, по мнению императора, только воспевание славы Отечества гарантирует поэту бессмертие. При этом Отечество, конечно, представлялось ему тождественным системе управления Россией, системе власти, которая существовала в это время, то есть государству. Следует заметить, что все последующие правители России, включая коммунистических, рассматривали искусство исключительно под тем же углом зрения.
Пушкин же, как известно, имел отличный от императорского взгляд на свое творчество (и на искусство вообще), в частности, на обеспечивающие бессмертие его имени основания. Позднее он сформулирует это в «Памятнике»[2]:
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.
Это концептуальное противоречие между императором и поэтом будет постоянно отбрасывать тень на их личные отношения, возникшие 8 сентября 1826 г. и длившиеся вплоть до трагической смерти поэта.
В упомянутом письме Бенкендорф сообщал также о высочайшем разрешении «приезда» в Петербург — и сейчас, и в дальнейшем, но с условием, что Пушкин будет заранее извещать об этом письмом. Таким образом, поездки в столицу разрешались, но не как любому законопослушному подданному, а лишь при условии предварительного уведомления о них.
В заключение Бенкендорф извещал Пушкина: свои произведения он может отправлять непосредственно монарху или через него, Бенкендорфа. Что само по себе требует от нас кратко хотя бы остановиться на личности человека, через которого в дальнейшем в подавляющем большинстве случаев Пушкин будет сноситься с царем.
***
Александр Христофорович Бенкендорф (1781/1783 — 1844), боевой генерал, один из блестящих участников Отечественной войны 1812 г., происходил из военной семьи остзейских немцев, обосновавшейся в Прибалтике еще в XVI в.
Вспоминая о своем обучении в пансионе для высшего дворянства, он признавался, что не блистал знаниями, но завоевал уважение однокашников дуэлью со сверстником на саблях. Некоторые современники — например, ядовитый М. А. Корф — считали, что Бенкендорф не только не проявил должного рвения в процессе своего обучения, но якобы был даже недостаточно грамотен. Это, конечно, не так, в чем мы можем убедиться, читая хотя бы его письма Пушкину на французском и на русском языках. Кроме того, остались написанные им весьма значительные по объему воспоминания[3], часть которых была опубликована[4] при его жизни. Но то, что это был человек, весьма далекий от искусства, не вызывает сомнений.
Бенкендорф, как и в войну 1812 г., геройски проявил себя, спасая людей во время необычайного по своей разрушительной силе осеннего наводнения 1824 г., о чем есть упоминание в «Медном всаднике»:
Царь
[5] молвил — из конца в конец,
По ближним улицам и дальным
В опасный путь средь бурных вод
Его пустились генералы
Спасать и страхом обуялый
И дома тонущий народ.
В авторском примечании к слову «генералы» значится: «Граф Милорадович и генерал-адъютант Бенкендорф».
После смерти Александра I, в смутный период междуцарствия, Бенкендорф стал тем человеком, на которого смог опереться великий князь Николай, что заложило основы их дружбы. Став царем, Николай I, по свидетельствам современников, доверял Бенкендорфу безгранично.
Весьма активно проявил себя Бенкендорф в следствии по делу декабристов, при этом многие декабристы отмечали потом в своих воспоминаниях его предельную корректность при допросах. Известно также, что в отдельных случаях он ходатайствовал о смягчении участи подследственных.
25 июня 1826 г. Бенкендорф становится шефом жандармов, а 3 июля того же года — начальником созданного, как говорится, под него III отделения с. е. и. в. канцелярии.
Через два с половиной месяца Бенкендорф по поручению Николая I вступил в переписку с Пушкиным.
За 10 лет непосредственного общения Бенкендорф написал Пушкину 32 письма, Пушкин Бенкендорфу — 54.
В их переписке всегда присутствовал исключительно вежливый тон и нередко встречаются даже взаимные комплименты, которые никого не должны вводить в заблуждение. Под светской любезностью скрывается порой очень жесткое противостояние. В общем, отношения между ними имели очень сложный для объективного восприятия характер, не имеющий ничего общего с примитивными представлениями об этом, принятыми в советское время.
