Бореальная культура позднего палеолита как свидетельство первой европейской цивилизации - [5]
При этом понятно, что древнегреческие предания и индийские веды являются независимыми друг от друга источниками.
Однако ученые в 1903 г. не поддержали идеи Тилака, так же, как до этого в 1879 г. встретили в штыки открытие позднепалеолитических наскальных рисунков. Но в отличие от искусства позднего палеолита, существование которого под напором все новых и новых находок, уже невозможно было не признать, ситуация с признанием идей Тилака за более чем сто лет, вперед существенно не продвинулась. Можно сказать даже наоборот, благодаря исследователям, которые кинулись на поиски Гипербореи, игнорируя научные методы, эти идеи стали восприниматься как лженаучные.
Вот вопрос, является ли учет информации, полученный из анализа нарративных источников, увеличением степени детальности нашей попытки проникнуть в эпоху позднего палеолита?
Рассмотрим другую область филологии – лингвистику. Могут ли лингвисты увеличить наши знания о позднем палеолите? Оказывается, могут. В настоящее время в лингвистике существует гипотеза моногенеза, согласно которой все языки на Земле произошли от одного источника. Пока эта гипотеза не обладает какими-либо серьезными доказательствами, но ученые-лингвисты упорно работают в этом направлении и в настоящие время идет кропотливая работа по объединению языковых семей в несколько макросемей.
Академик Старостин считал, что если это так и может быть со временем доказано, то возникнуть такой моноязык мог не ранее 50–40 тыс. лет назад. Старостин говорит:
«По лингвистическим данным, это никак не глубже, чем 40–50 тысяч лет. Это значительная величина, но она заметно меньше, чем датировка возникновения вида Homo sapiens.
40–50 тысяч – это максимум, потому что те макросемьи, которые нам известны, имеют датировку порядка 15–17 тысяч. Для сведения воедино других языковых семей может потребоваться еще два-три этажа, но исходный пункт не может быть старше 40–50 тысяч лет, иначе не сохранились бы глобальные этимологии, иначе мы не увидели бы вообще ничего. Это можно показать чисто математически».
(Старостин С. А., 2003 [10])
Я не согласен с гипотезой моноязыка, полагаю, что первоязыков было несколько, а те сходства, которые ученые усматривают между языковыми семьями, являются не реликтами этого распавшегося моноязыка, а результатом конвергенции, но это отдельный разговор.
Однако, как видим время позднего палеолита, по мнению академика Старостина было временем появления языка и этот момент не может быть существенно отодвинут в более ранний период. Вот с этим я полностью согласен, с уточнением, что интервал для протоязыка из которого вышла индоевропейская семья, в случае несостоятельности гипотезы моногенеза, я бы определил как 40–36 тыс. лет назад.
Довольно существенная деталь для характеристики человека позднепалеолитического времени, не правда ли?
Эта информация хорошо согласуется и с тем, что источники, для уже упомянутой нарративной литературы, дошедшей до нас в письменном виде, в позднем палеолите вполне могли уже существовать.
Как видим, представление о позднепалеолитическом человеке, как о неком допотопном дикаре несколько не соответствует имеющимся данным. Некоторые исследователи даже сравнивают мадленского человека (финальная культура позднего палеолита) с современными нам эскимосами, находя у них много общего (Марджори и Чарльз Квеннелл, 2005 [11]).
Лично я считаю, что период позднего палеолита является ключевым для возникновения цивилизации на Земле.
Процесс формирования нового взгляда на историю позднего палеолита идет постоянно. Нас в первую очередь интересует история позднего палеолита Европы. И одним из фундаментальных положений этого нового взгляда, по моему мнению, должно является представление о том, что первая европейская цивилизация действительно сформировалась уже в позднем палеолите, до начала валдайского ледниковья (по принятой нами шкале ледниковых периодов, изложенной в работах «Дорога в Гиперборею», «Рай на краю земли» [1]).
Мы попытаемся обосновать, что это произошло на северо-западе современной территории России и, возможно, части Скандинавии.
Начнем же мы с самого начала. С определения – что мы понимаем под термином «цивилизация».
Глава 1. Критерий появления цивилизации
Любую историю следует начинать с предыстории. И если мы решили говорить о возникновении первой европейской цивилизации, то, естественно, следует определиться с критерием, которым мы будем пользоваться для определения этого момента возникновения. Как определить временную границу, до которой цивилизации не было, и после которой она появилась?
Так, по поводу первой цивилизации необходимо сделать одно отступление. Мы с вами говорим о возникновении европейской цивилизации. Помимо нее на Земле независимо друг от друга возникло еще как минимум 4, а возможно и все 7, а то и больше, цивилизаций. Их количество не очень просто определить, и это достаточно самостоятельный вопрос, чтобы решать его здесь. Но так как возникновение этих цивилизаций в любом случае вроде бы не подлежит сомнению, поэтому мы подчеркиваем, что ведем речь не о первой человеческой цивилизации, а исключительно о первой европейской цивилизации.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Первая мировая война, «пракатастрофа» XX века, получила свое продолжение в чреде революций, гражданских войн и кровавых пограничных конфликтов, которые утихли лишь в 1920-х годах. Происходило это не только в России, в Восточной и Центральной Европе, но также в Ирландии, Малой Азии и на Ближнем Востоке. Эти практически забытые сражения стоили жизни миллионам. «Война во время мира» и является предметом сборника. Большое место в нем отводится Гражданской войне в России и ее воздействию на другие регионы. Эйфория революции или страх большевизма, борьба за территории и границы или обманутые ожидания от наступившего мира — все это подвигало массы недовольных к участию в военизированных формированиях, приводя к радикализации политической культуры и огрубению общественной жизни.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.