Бореальная культура позднего палеолита как свидетельство первой европейской цивилизации - [3]
Ситуация довольно типичная. Полагаю она повторится и с нашими карельскими и кольскими петроглифами и через 50 лет они уже окончательно будут признаны настоящей жемчужиной в искусстве и науке позднего палеолита.
Кроме наскальных рисунков затем были обнаружены и гравированные изображения на кости и скульптурные фигурки из камня, относящиеся к позднему палеолиту.
Обращаю ваше внимание и на то, что и Мартынов говорит о примитивно-материалистическом мироощущении, а не о мифологическом.
Для дальнейшего более глубокого погружения во время позднего палеолита нам необходимо разорвать связь позднего палеолита с ледниковьем. Все, интересующиеся этим вопросом исследователи должны убедиться, что время позднего палеолита в значительной части приходилось не на ледниковье, а на межледниковье, на самое теплое время в северных широтах. И, следовательно, представление о климате и расселении человека в позднем палеолите нуждаются в корректировке. И если мы сделаем следующий шаг в уровне детализации и обратимся к современным исследованиям, мы увидим, что все основания для такой корректировки есть.
Так в 1998 г. на берегу реки Уса – приток р. Печера – была открыта самая северная палеолитическая стоянка нашего вида в Европе. На широте 66° 34’ почти на полярном круге, датируемая 36 тысячелетием назад (Астахов В. И., Мангеруд Я., Свенсен Ю. И., 1998 [5]). Данная территория не была покрыта валдайским ледником, поэтому стоянка сохранилась.
Отметим, что в Азии позднепалеолитические стоянки нашего вида в районе полярного круга и существенно за полярным кругом к настоящему времени тоже известны (Laukhin S. A., Drozdov N. I., 1991; Питулько В. В., 2006 [5]). Причем артефакты со стоянки Кымынейкей были найдены в морене, что определенно указывало на их доледниковое происхождение (Лаухин С. А., 2007 [5]).
Однако уже в Карелии под толщей ледниковых отложений были обнаружены бивни мамонта со следами обработки человеком. Их возраст – 38 900 лет (Никонов А. А, Флейфель Л. Д., 2011 [6]).
Такое проникновение на север позднепалеолитического человека, естественно, не могло происходить в условиях ледниковья.
Полностью соответствуют этим археологическим находкам и геологические исследования, которые обнаруживают морские отложения на Кольском п-ве относящиеся к выделяемому нами периоду онежского межледниковья в интервале, примерно 45–23 тыс. лет назад, это подтверждает морскую трансгрессию, что говорит и о теплом климате, и о возможном существовании в это время бореального моря (Евзеров В. Я., 2007; Киселев И. И., 1979 [7]).
На Азиатском континенте онежскому межледниковью соответствует каргинское межледниковье его продолжительность определена как 50–24 тыс. лет назад. Проникновение человека на север Азии в этот интервал уже даже не ставится под сомнения, это установленный факт, причем по поводу второй волны миграции проходившей в интервале 29–28 тыс. лет назад. С. А. Лаухин пишет: «У мигрантов второй волны создалась парадоксальная ситуация: двигаясь с юга на север, они шли в относительно более теплые края» (Лаухин С. А., Фирсов А. М., 2010 [5]). В это время человек в Азии достиг 71° с.ш.
В этом же русле лежат и наши исследования петроглифов Карелии и Кольского п-ва (Синеокий Д. А., 2008–2013 [1]), где мы отмечаем их сечение ледниковой штриховкой, что говорит о том, что в данном случае эти петроглифы могли быть созданы только позднепалеолитическим человеком.
Я глубоко убежден, что исключительно наличие мощных ледниковых отложений на севере Европы не дают возможности исследователям продвинуться здесь в изучении позднепалеолитического человека (в Азии оледенение носило локальный характер). Единственная возможность как-то восполнить этот пробел сегодня – это позднепалеолитические петроглифы, которые обнажились вдоль береговой линии бореального моря, существовавшего в онежское межледниковье, там где эта линия совпала с современными участками береговой линии озер, рек Карелии и Кольского полуострова, Балтийского и Белого морей.
Безусловно, артефакты позднепалеолитического времени в валдайской морене и под ней время от времени также будут попадаться, как это уже начало происходить, особенно если придать этим поискам целенаправленный характер.
Таким образом в краткой характеристике позднепалеолитического времени, с точки зрения эволюции человека, на основании последних достижений в археологии и геологии, на мой взгляд, необходимо изменить посыл, что время позднего палеолита целиком совпадало с ледниковьем на следующую характеристику.
Период позднего палеолита в Евразии по времени зажат между двумя ледниковыми периодами – калининским и валдайским. В промежутке между ними наступило онежское межледниковье (для Азии – каргинское, названия разные, но межледниковое время одно), которое ознаменовалось максимальным потеплением для северных широт за последнее время. Подобные климатические условия мы можем ожидать только через 3–5 тыс. лет.
Вследствие этого в позднем палеолите в Евразии присутствовало два глобальных потока миграции. Первый поток на стыке калининского ледниковья и онежского межледниковья был направлен с юга на север, а второй поток на стыке онежского межледниковья и валдайского ледниковья с севера на юг. В максимальную фазу онежского межледниковья человек проникал на север вплоть до полярного круга на всем протяжении берега Ледовитого океана от Баренцева моря до Чукотского. Именно с этой фазой межледниковья, связано и появление позднепалеолитического искусства.
Одержимость бесами – это не только сюжетная завязка классических хорроров, но и вполне распространенная реалия жизни русской деревни XIX века. Монография Кристин Воробец рассматривает феномен кликушества как социальное и культурное явление с широким спектром значений, которыми наделяли его различные группы российского общества. Автор исследует поведение кликуш с разных точек зрения в диапазоне от народного православия и светского рационализма до литературных практик, особенно важных для русской культуры.
2013-й год – юбилейный для Дома Романовых. Четыре столетия отделяют нас от того момента, когда вся Россия присягнула первому Царю из этой династии. И девять десятилетий прошло с тех пор, как Император Николай II и Его Семья (а также самые верные слуги) были зверски убиты большевиками в доме инженера Ипатьева в Екатеринбурге в разгар братоубийственной Гражданской войны. Убийцы были уверены, что надёжно замели следы и мир никогда не узнает, какая судьба постигла их жертвы. Это уникальная и по-настоящему сенсационная книга.
В книге повествуется о жизненных путях четырёх типичных для сибирского социального пейзажа фигур: священника-миссионера П. А. Попова, крестьянина, ставшего купцом-предпринимателем, Н. М. Чукмалдина, чиновника и одновременно собирателя фольклора П. А. Городцова, ссыльного религиозного оппозиционера П. В. Веригина, живших примерно в одно время (XIX – начало XX в.) – в бурную эпоху буржуазной модернизации. Их биографии – пример различных вариантов разворачивания жизненного пути на переходном этапе развития общества.Книга предназначена для историков, краеведов, а также для широкого круга читателей, интересующихся проблемами истории края.
Том посвящен кочевникам раннего железного века (VII в. до н. э. — IV в. н. э.), населявшим степи Азии от Урала до Забайкалья. В основу издания положен археологический материал, полученный при раскопках погребальных и бытовых памятников. Комплексный анализ археологических источников в совокупности со сведениями древних авторов позволил исследователям реконструировать материальную и духовную культуру древних кочевников, дать представление об их хозяйстве, общественном строе, взаимоотношениях с окружающим оседлым населением, их экономическом развитии.
Чудесные исцеления и пророчества, видения во сне и наяву, музыкальный восторг и вдохновение, безумие и жестокость – как запечатлелись в русской культуре XIX и XX веков феномены, которые принято относить к сфере иррационального? Как их воспринимали богословы, врачи, социологи, поэты, композиторы, критики, чиновники и психиатры? Стремясь ответить на эти вопросы, авторы сборника соотносят взгляды «изнутри», то есть голоса тех, кто переживал необычные состояния, со взглядами «извне» – реакциями церковных, государственных и научных авторитетов, полагавших необходимым если не регулировать, то хотя бы объяснять подобные явления.
Предлагаемая читателю книга посвящена истории взаимоотношений Православной Церкви Чешских земель и Словакии с Русской Православной Церковью. При этом главное внимание уделено сложному и во многом ключевому периоду — первой половине XX века, который характеризуется двумя Мировыми войнами и установлением социалистического режима в Чехословакии. Именно в этот период зарождавшаяся Чехословацкая Православная Церковь имела наиболее тесные связи с Русским Православием, сначала с Российской Церковью, затем с русской церковной эмиграцией, и далее с Московским Патриархатом.