Большая четверка - [46]

Нас проводили наверх. Пуаро, не раздеваясь, завалился на постель, тяжело дыша.

Я решительно ничего не понимал, но потом все-таки сообразил, что Пуаро специально разыграл этот спектакль, чтобы мы остались наедине.

Как только провожатые ушли, он вскочил на ноги.

— Быстрее, Гастингс, быстрее открывайте окно. Стена покрыта плющом, так что есть шанс выбраться. Быстрее, пока они ничего не заподозрили.

— Спускаться вниз? По плющу?!

— Да, и как можно скорее. Вы видели, что он вытворял за столом?

— Кто? Доктор?

— Нет, этот малый. С хлебным мякишем. Помните, что рассказывала про Клода Даррела его приятельница? У него привычка за столом скатывать в шарик хлебный мякиш и собирать им крошки. Гастингс, мы попали в ловушку, этот малохольный юнец — не кто иной, как наш заклятый враг Номер Четыре. Так что скорее открывайте окно.

Я не стал спорить. В подобных обстоятельствах разумнее всего молча подчиниться. Стараясь не шуметь, мы спустились на землю и во всю прыть помчались на станцию. Нам повезло: мы успели на последний поезд, отходивший в двадцать тридцать четыре, и около полуночи прибыли в Лондон.

— Опять ловушка! — с горечью произнес Пуаро. — Сколько же людей задействовано в этом спектакле? Я подозреваю, что все почтенное семейство — на службе у Большой Четверки. Неужели они хотели просто заманить нас? Или тут более тонкая игра? Или же они хотели выиграть время, чтобы держать меня на крючке, пока я занимаюсь расследованием. А что они собирались делать дальше?

Он задумался.

У двери нашей квартиры Пуаро остановил меня.

— Минуточку, Гастингс. Позвольте мне все проверить. Я войду первым.

Он вошел и, схватив старую резиновую калошу, нажал на выключатель — я невольно расхохотался. Потом он прошелся по комнате пружинистой кошачьей походкой, готовый к любой неожиданности. Я смиренно стоял на пороге.

— Все в порядке, Пуаро? — наконец не выдержал я.

— Вроде бы, mon ami, вроде бы в порядке. Но давайте убедимся окончательно.

— Черт возьми, — возмутился я. — Позвольте мне закурить трубку, тогда я согласен ждать хоть до утра. А, наконец-то я вас поймал. Вы последний брали спички и не положили коробок обратно, а просто бросили его на стол. Что было бы, если это сделал я?

Я протянул руку. Пуаро предостерегающе крикнул и оттолкнул меня в сторону, но… мои пальцы успели коснуться коробка, и в тот же миг вспыхнуло пламя, раздался чудовищный грохот, в глазах у меня потемнело…

Когда я пришел в себя, первое, что я увидел — тревожное лицо склонившегося надо мной доктора Риджуэя. Это наш с Пуаро старинный друг.

— Не волнуйтесь, — сказал он, облегченно вздохнув. — С вами все будет хорошо. Несчастный случай, знаете ли.

— Пуаро? — с трудом выдавил я непослушными губами.

— Вы в моей приемной. Все теперь будет хорошо.

Он не ответил на мой вопрос, и страшное предчувствие ледяным ужасом наполнило мою душу.

— Пуаро? — снова пробормотал я. — Что с ним?

Мистер Риджуэй понял, что все-таки придется отвечать…

— Вам каким-то чудом удалось спастись. Но Пуаро…

Я застонал, вернее, зарычал от горя.

— Неужели он погиб?

Риджуэй молча кивнул, чувствовалось, что он еле сдерживается.

Отчаяние придало мне сил. Я рывком сел.

— Пуаро больше нет, — сказал я, — но его дух с нами. Я продолжу его дело! Смерть — Большой Четверке! — вскричал я и снова потерял сознание.

Умирающий китаец

Даже сейчас мне трудно рассказывать о тех мартовских событиях. Эркюля Пуаро, этого необыкновенного человека, чуткого друга, замечательного, неподражаемого сыщика, нет больше в живых. В спичечном коробке было спрятано хитроумное взрывное устройство огромной силы. Расчет был сделан на то, что, увидев небрежно валяющийся коробок, педантичный Пуаро непременно захочет положить его на место, в спичечницу. Взять коробок должен был он! Но случилось так, что этот злосчастный коробок понадобился мне. Я и оказался виновником катастрофы, и теперь меня мучили угрызения совести: я остался жив, а Пуаро погиб. Он-то сразу сообразил, что это ловушка. Ведь он последним брал коробок и не положить его на место просто не мог… Мне действительно сказочно повезло. Меня отбросило взрывной волной в сторону, и я отделался легким сотрясением мозга.

Мне казалось, что я пробыл в беспамятстве всего несколько минут, но на самом деле я пришел в себя только через сутки… Да, только к концу следующего дня я был в состоянии проковылять в соседнюю комнату, где стоял изготовленный из вяза гроб, в котором покоились останки одного из замечательнейших сынов человечества.

Едва ко мне вернулось сознание, я жил только одной мыслью: я должен отомстить Большой Четверке за смерть моего друга, уничтожить ее.

Я думал, что доктор Риджуэй одобрит мои планы, но, к моему великому удивлению, он стал меня отговаривать:

— Возвращайтесь в Южную Америку. Будьте благоразумны. — Словом, он мне тактично намекнул, что незачем соваться туда, где сам Пуаро ничего не смог сделать.

Но я был упрям. Стараясь не думать о том, что я, в сущности, всего лишь дилетант, я настроил себя на то, что смогу завершить расследование, начатое Пуаро, так как проработал с ним долгое время и все его методы знал наизусть. Для меня это было делом чести. С моим другом жестоко расправились, и я просто обязан посадить убийц на скамью подсудимых!