Бои без выстрела - [27]

Вынужденная отставка

Впервые на отчетно-выборном партийном собрании начальника управления не избрали в президиум. Его кандидатуру, предложенную секретарем парткома, отвели большинством голосов. Об этом Якубов не знал, так как запоздал на полчаса. Войдя в зал, он, как обычно, занял свое привычное место за кумачевым столом рядом с Газиевым. Тот не решился преподнести генералу горькую пилюлю и промолчал. Справедливость восстановил Матвеев.

— Вас в президиум не выбирали, товарищ генерал.

Это было сказано тихо, так что в зале вряд ли кто расслышал слова заместителя Якубова, разве что догадался. Но для него самого они прозвучали громом среди ясного неба. Побагровев как кумач, покрывающий стол президиума, он встал и с видом незаслуженно оскорбленного достоинства сел в зале на услужливо освобожденном кем-то из его «гвардии» стуле.

В подобных ситуациях Якубов умел владеть собой. Этот счастливый дар многих иной раз вводил в заблуждение. Генерал казался спокойным, даже добродушным, но в душе бушевала буря и каждый нерв был напряжен до предела. Вот и сейчас, внешне оставаясь ко всему безразличным, он кипел яростью и клял себя за то, что вообще появился здесь. Проще было сказаться больным и избежать такого унижения, какого не испытывал давно. Но кто знал? Какой же теперь сюрприз готовят ему в этом зале? Неужели вновь заговорят о «липовых процентах»?

Опасения Якубова на сей раз оказались напрасными. Отчет и выборы протекали по привычному руслу, только настрой собрания был совсем иным. Коммунисты выступали смело, давали принципиальную оценку деятельности парткома, а, вернее, его бездеятельности. И только в этой связи критиковали руководство управления.

Как и следовало ожидать, Газиева при голосовании «прокатили на вороных». Избрали нового секретаря. Значительно обновился и состав бюро.

«Погорел Газиев, — думал Якубов, возвращаясь с собрания домой. — Жаль, конечно, что такой козырь выпал из колоды. Но что поделаешь, выручать его было рискованно — не та атмосфера. Горлопанов уж слишком много развелось в управлении. Пусть пока покричат, потешатся. А мы тем временем в демократию поиграем, как говорится, перестроимся или точнее «перекуемся». Газиев же — пешка на шахматной доске. Ею можно в любую минуту пожертвовать».

Дома, залпом опрокинув стакан коньяку, он окончательно успокоился. Однако неприятности на Якубова обрушились совсем с другой стороны, откуда их никто не ожидал.

Генералу напомнили в обкоме и о нынешнем положении дел в управлении, о морально-психологическом климате в коллективе, о справедливых претензиях коммунистов к руководителю. А на очередном заседании бюро выступила второй секретарь обкома Зухра Кадыровна Ахунова.

— Никто не умаляет ваших прежних заслуг, товарищ генерал, — обращаясь к Якубову, сказала она. — Мы о них помним и за это вам честь и хвала. Но с некоторых пор вы неузнаваемо изменились, стали властелином среди подчиненных и приспособленцем среди тех, от кого зависите. Отсюда все ваши беды: и беспринципность, и потеря авторитета, а в конечном счете — развал работы. Мы не раз предупреждали вас об этом, причем, щадя ваше самолюбие, говорили при закрытых дверях. Но вы не вняли добрым советам. Теперь мнение членов бюро однозначно: генерал Якубов больше не может (да и не имеет права) руководить областным управлением внутренних дел. Советуем вам написать соответствующее заявление и сегодня же передать дела своему заместителю, полковнику Матвееву. В вашем министерстве в курсе.

Заявление с просьбой об отставке Якубов написал. Лицо его при этом было спокойным. Когда он ехал в обком на заседание бюро, то предусмотрел и такой факт. Но генерал никак не предполагал, что от него потребуют немедленной передачи дел. А ему нужно было время. По крайней мере день, чтобы позвонить куда следует и проинформировать кого следует о случившемся. А там найдут управу не только на обком.

Когда генерал вернулся в управление, Алексей Сергеевич Матвеев ждал его в приемной. Он уже знал обо всем, что произошло, и получил приказ из министерства приступить к приему дел у Якубова и о результатах доложить. День клонился к вечеру, поэтому нужно было спешить. Однако начальник управления с ходу взял его под руку, провел в кабинет, демонстративно, почти силой усадил в свое кресло, сам сел напротив и, весело усмехнувшись, сказал:

— Вот теперь все на своих местах. Ты не обижайся на меня, полковник, если что не так у нас с тобой было. А сейчас у меня к тебе, как говорится, последняя просьба. Сам видишь, расстроен я очень, чувствую себя разбитым. Прошу тебя, Алексей Сергеевич, давай эту «сдачу-передачу» отложим до завтра. Сегодня я заниматься этим физически не в состоянии.

— Но я получил приказ министерства...

— Не беспокойся. Я туда позвоню, они не будут возражать.

По-человечески Якубова можно было понять, и Алексей Сергеевич согласился.

Как только Матвеев ушел, генерал засел за «вертушку». Он лихорадочно набирал номер за номером, пытаясь связаться с теми, кто всегда ограждал его от неприятностей, кто своим властным жестом и многопудовым «должностным весом» топил ему неугодных, и при любых обстоятельствах помогал самому Якубову оставаться на плаву.