Бои без выстрела - [28]

Но на сей раз хорошо отлаженный «механизм прикрытия» почему-то не срабатывал. Тот, с кем генерал связывал главные надежды, в отъезде, а те, к кому он смог дозвониться, с первых же его слов в очень вежливой и завуалированной форме помочь ему отказались, сетуя на «крайнюю занятость» и плохое самочувствие. Кроме слов сочувствия, он ничего утешительного не услышал.

Якубов с досады бросил на рычаги телефонную трубку и взглянул на часы. Шел третий час ночи. Он понял, что рассчитывать на помощь высоких покровителей уже бесполезно. «Ну что ж, — подумал генерал, — мудра восточная пословица: «Покинутого покойника укладывают в табут[5] без слез».

Утром хмурый и не выспавшийся он молча передал Матвееву ключи от сейфа и письменного стола. Уходя из кабинета, коротко бросил:

— Сам разберешься, полковник. Что будет неясно — позвони. Помогу. С моей стороны бумажные формальности будут соблюдены...

Обо всех происшедших в управлении событиях Петросов узнал, лишь вернувшись из отпуска. За это время он многое передумал. Ликвидацию оперативно-розыскного отдела, как самостоятельной единицы, он воспринял очень болезненно. И не столько потому, что служба эта была его любимым детищем и с ее упразднением он сам лишился должности. Он считал, что такая реорганизация — чья-то грубая ошибка, которая повредит общему делу. Ведь ОРО, имея в своем ведении так называемую разрешительную систему, связанную с пресечением незаконного хранения оружия, боеприпасов, взрывчатки и других запрещенных предметов, перечисленных в уголовном кодексе, контролировал деятельность охотничьих обществ, к сотрудникам отдела обращались за помощью, когда находили трупы неизвестных людей, личность которых требовалось установить. Розыскники брали на свои плечи нелегкий груз, который значительно облегчал труд сотрудников таких ключевых служб системы МВД, как отдел уголовного розыска и ОБХСС, позволял им после раскрытия того или иного преступления, когда преступника, совершившего его, задержать не удавалось, не отвлекаться на его поиски (иногда очень долгие), а браться за очередное «горящее» дело.

Эти свои соображения Александр Николаевич еще перед отпуском изложил в письме, которое отослал... Он готовился принимать новый отдел, когда вдруг застарелая болезнь напомнила о себе во весь голос. После лежака на черноморском пляже он очутился на больничной койке.

Раздумья и трудное решение

В тишине больничной палаты времени для размышлений у полковника Петросова было более чем достаточно. Он думал о предстоящей работе на новом месте, о своем письме, ответ на которое ждал, о своих задумках, которые не успел осуществить, о незавершенных розыскных делах.

Полковника Матвеева — временно исполняющего обязанности Якубова, Александр Николаевич знал мало — тот совсем недавно пришел в управление. Петросову было известно только, что Алексей Сергеевич — кадровый партийный работник, направленный на службу в органы МВД обкомом партии. Поэтому он искренне удивился, увидев его однажды входящим в свою палату.

После обмена обычными в таких случаях любезностями, вопросами о самочувствии и ничего не значащими фразами о погоде, Матвеев сказал:

— Не удивляйтесь. Я пришел по поводу вашего письма в ЦК. Ведь вы туда писали, не так ли?

— Да, я писал о том, что...

— Содержание письма мне известно, — перебил Петросова его собеседник. — С ним меня ознакомили в министерстве.

— Так я и знал, — сокрушенно вздохнул Александр Николаевич. — Опять этот «эпистолярный футбол». Объясните мне наконец: почему так получается? Почему письмо с жалобой на министерство попадает в это же самое министерство? И это не случайность, не чья-то ошибка! Это стало, если хотите знать, правилом!

— Мне трудно ответить на этот вопрос, Александр Николаевич. — Но я обязан сообщить вам о реакции на это злополучное письмо. В новой должности вас не утвердили. Министр подписал приказ о вашем откомандировании в распоряжение отдела кадров. Поверьте, новость эта для меня тоже неожиданна и неприятна. В недоумении многие товарищи и у нас в управлении. Я сам пытался разобраться во всем случившемся, побывал в министерстве. Но там смотрят на меня, как на человека нового, еще не знающего ни людей, ни обстановки в подразделении. Вот почему, несмотря на вашу болезнь, я и решился сообщить вам обо всем. Считаю это своим человеческим долгом.

— Вы бы очень обидели меня, Алексей Сергеевич, если бы, придя сюда, умолчали об этом. Ваш рассказ развязал мне руки. Около двух месяцев я ждал ответа, ничего не предпринимая. А стоячая вода протухает. Теперь я буду докладывать лично первому!

— Это ваше право, Александр Николаевич. Только не наломайте дров.

— И вы о том же, — саркастически усмехнулся Петросов. — Не надо! Не портите впечатления от нашей встречи. Я прекрасно знаю, о чем вы сейчас думаете. Да и не вы один. Многие меня часто спрашивают: «Чего ты добиваешься? Куда лезешь? Зачем ищешь на свою шею приключения?» Да поймите же, не ищу я их! — Александр Николаевич в сердцах стукнул кулаком о спинку кровати. Потом, спохватившись, взял себя в руки.

— Мне будет очень жаль, если вы уйдете из управления, — сказал Матвеев, прощаясь с Петросовым. — Такого бойца, как вы, хотелось бы всегда иметь под рукой.