1
Это случилось прямо перед тем, как Кайса Корен свернула на выезд из Лусвики, пройдя последний дом в деревне. Вдруг она услышала крик. Женщина вышла на лестницу, возбужденно размахивая руками, перегнулась через перила и сплюнула.
Кайса втолкнула коляску в ворота на посыпанную гравием заросшую дорожку. Она гуляла с коляской, чтобы Юнас уснул. Хныканье стихло, но он лежал, все еще моргая и смотря вверх на облака, быстро плывущие по небу в этот ветреный последний день ноября. Кайса быстро поставила коляску на тормоз и поспешила к женщине.
Кайса знала, что живущую здесь женщину зовут Сиссель Воге и ей чуть за тридцать, но на лестнице стояла не она. Это была соседка, Бенте Рисе.
– Что происходит? – спросила Кайса.
– Звони… звони в полицию, – всхлипнула она. – Сиссель.
– Что с ней?
Бенте большим пальцем показала на открытую входную дверь за спиной и зажала рукой рот и нос. Теперь и Кайса почувствовала: гнилое, похожее на запах канализации зловоние, сочившееся вместе с теплым воздухом из дома.
– Я думаю, она мертва, – сказала Бенте, вытирая губы тыльной стороной ладони.
– Присмотришь за Юнасом?
Бенте кивнула, и Кайса медленно вошла в коридор. В доме стояла тишина, особая тишина пустого дома. Запах стал резче, в носу защипало, она постаралась сконцентрироваться, чтобы дышать ртом, и на языке появился отвратительный привкус гнили.
Она вошла в кухню. Пусто.
Большинство старых домов в деревне имело одинаковую планировку: из коридора дверь в кухню, дверь между кухней и гостиной рядом, там дверь в парадную гостиную, и оттуда можно снова выйти в коридор.
Кайса продолжила путь через кухню и остановилась в дверном проеме в гостиную. Во рту ужасно пересохло.
Прямо у ее ног было большое пятно засохшей крови. И маленький белый крест на стене весь в крови. В кресле у окна спиной к Кайсе сидела женщина.
Кайса натянула на лицо ворот тонкого эластичного свитера поло и зажала нос, перешагнула кровь на полу и двинулась мимо большого зеленого растения и вокруг стола, чтобы рассмотреть лицо женщины.
Проверять ее пульс было совершенно лишним.
Из открытого рта торчал кончик языка темного неестественного цвета. Голова немного наклонена набок, лицо почти повернуто к спинке стула. Глаза безжизненно уставились в окно, взгляд застыл в мгновении, которого больше нет. На щеке у нее было большое лилово-красное пятно в форме перевернутого сердца: узкое у виска, оно расширялось вниз, заканчиваясь у уголка рта. Ее руки с безжизненно свисающими кистями лежали на подлокотниках. Она выглядела удивленной, как будто не могла поверить, что и вправду умерла.
Пахло так, как бывает, когда в результате наступившей смерти мышцы, содержащие жидкости тела и рефлексы, теряют силу. Этот запах ассоциировался у Кайсы с рыбьими потрохами, оставшимися гнить на пристани после того, как из рыбацких лодок выгрузили улов на землю.
Маленький столик около стола был перевернут. Пара очков и журналов «Женщины и мода» лежали на полу.
Кайса стояла и смотрела на женщину с отвращением и удивлением одновременно. Умершая была одета в длинное черное платье из плотного блестящего шелка с глубоким декольте. Распущенные волосы приподняты маленькими заколками. Осветленные, потому что вдоль пробора были видны отросшие темные корни. На шее – золотая цепочка с крестиком, в ушах большие жемчужные серьги. Глаза сильно накрашены, на губах все еще были видны следы красной, потрескавшейся помады. Узкое лицо, длинный нос с маленькой горбинкой прямо под переносицей, тонкие губы, высокие скулы. Живот вздулся, труп, очевидно, пролежал здесь уже какое-то время, а при жизни она, должно быть, была долговязой и худой.
Сиссель Воге была одета празднично и была бы красивой, если бы не синий изогнувшийся язык, выпученные потухшие глаза и выражение лица, от которого Кайсу замутило еще больше. Тошнота бурлящим потоком поднималась от желудка, нарастала сильнее и сильнее и подступала к пищеводу. Кайса тяжело сглотнула.
Представшее перед ней вызвало ассоциации с пострадавшей от вандализма картиной, как будто кто-то вошел и разорвал холст.
Она огляделась вокруг. Гостиная была старомодной, с изношенной мебелью, но все было чисто и прибрано. На подоконнике лежали Библия и бинокль. Вдоль стены стояло старое черное отполированное до блеска пианино. Кайса подошла взглянуть на ноты и нотную доску. Кристиан Синдинг, «Шелест весны». Для продвинутого уровня, подумала Кайса, она сама играла на пианино. «Удачи, всего наилучшего, Е.» – было нацарапано в одном из верхних углов. Или, может быть, это буква «Г», она не была уверена. На крышке пианино лежала стопка записных книжек.
Кайса расстегнула молнию на куртке. Воздух был невыносимо горячим, душным и давящим. Маленькая красная лампочка светила из масляного обогревателя, стоявшего рядом у двери. Вокруг головы Сиссель громко жужжал рой мух. Некоторые залезали в ушные проходы, ноздри и глаза.
Кайса прижала ворот свитера к лицу, вдыхая запах духов, чтобы сдержать тошноту.
