Бои без выстрела - [30]

В недоумении пожал плечами пришелец. Он оглянулся вокруг и заметил в тени старого развесистого карагача не менее древнего аксакала с посохом в руках. Тот безучастно сидел в этом городе мертвых.

— Скажи мне, достопочтенный, — обратился к нему путник. — Что это, кладбище для младенцев?

— Почему же? — вопросом на вопрос ответил старик. — Здесь похоронены люди в почтенном возрасте...

— Но как же тогда верить надписям на их могилах?

— Сразу видно, что ты чужеземец и не знаешь наших обычаев, — вздохнул старик и, тяжело опершись на посох, поднялся. — Пойдем...

Он повел странника по кладбищу, то и дело останавливаясь у могильных холмиков.

— Вот могила старого Рахматуллы-палвана, с которым я когда-то дружил в детстве. Неимоверной силой обладал этот человек, аллах его в этом не обидел. Таких с большой охотой брали в свою охрану баи и беки. Взяли и Рахматуллу. Он загордился, стал байским прихвостнем, бездельником и пьяницей. А годы шли, тяжела их поступь. Когда за ненадобностью его выгнали как престарелого пса камчой с байского двора, Рахматулла вспомнил вдруг об аллахе и стал работать в кузнице. Много дехканских коней подковал и арбы чинил не хуже заправского арбасаза. Два года простоял с молотом у наковальни. А значит два года и прожил.

По добрым делам судят о человеке, добрыми делами оценивают его жизнь. Нет их — значит и жизни не было.

* * *

Февраль выдался снежным, и даже в марте по утрам стояли необычные для этих мест холода. Весна запаздывала, но с каждым новым днем все чаще ощущалась ее теплое дыхание. Кое-где уже робко покрывались розовым цветом урючины, набухали почки на деревьях, чтобы в одну прекрасную ночь разом взорваться и ослепить проснувшихся по утру людей. Это здесь. На юге. А в Москве все еще буйствовала зима.

Петросов, оставив на время домашний архив, побывал-таки в союзном министерстве, где он вновь возбудил вопрос о восстановлении в органах внутренних дел оперативно-розыскных отделов, как самостоятельных подразделений. В его подробной докладной записке теперь не было и следа личных обид и прежних переживаний. Были документы, факты, говорящие в пользу оперативно-розыскной службы, анализировались причины неудач и срывов в ее работе, обобщался накопленный опыт.

«При тесном и деловом взаимодействии с ОУР и ОБХСС, — писал Петросов, — эта служба помимо всего прочего будет способствовать эффективному взаимоконтролю за строгим соблюдением социалистической законности. Вывести же ее из подчинения отдела уголовного розыска побуждают отнюдь не соображения престижности, а факты постоянного отвлечения розыскников от основной работы».

Отстаивая свое мнение, Петросов не думал о себе. Он знал, что теперь уже не ему, а другим — более молодым, но не менее влюбленным в свое дело чекистам — предстоит совершенствовать и развивать далее оперативно-розыскную службу, что работать им будет легче, ибо к старым методам руководства, голому администрированию и очковтирательству возврата нет.

В центре оценили богатый документальный материал о работе оперативно-розыскного отдела, представленный Петросовым, и предложили ему написать книгу воспоминаний, не зная, что работу над ней он уже начал. И, вернувшись домой, Александр Николаевич вновь засел за архив.

Как-то по старой памяти к нему заглянул Виталий Иванович Месяцев. Он тоже был на пенсии и тоже ушел на отдых из отдела БХСС далеко не по своей воле. Удивили и огорчили Александра Николаевича вопросы старшего товарища.

— Зачем ворошишь прошлое? — спрашивал он. — Чего этим добиваешься?

Петросов ничего не ответил на это. Он подошел к окну и распахнул его настежь. Во дворе бушевал апрель. В накуренную комнату ворвался свежий ветер. Ветер больших перемен.

1985-1990 гг.

Ташкент.

ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ

Айван — крытый навес типа террасы.

Ака — старший брат; почтительное обращение к мужчине, старшему по возрасту.

Аллах-акбар — дословно «бог велик». Восклицание это соответствует русскому «боже мой».

Арбасар — мастер по изготовлению арб — деревянных повозок с двумя неимоверно большими колесами, которые гнули из прочной древесины карагача. Дерево это иногда называют «среднеазиатским дубом». Самой распространенной в Туркестане была кокандская арба грузоподъемностью до 30 пудов. Арбы хивинская и дунганская (кульджинская) — значительно меньших размеров. Профессия арбасара очень ценилась на Востоке, а секреты их мастерства передавались от отца к сыну.

Ата — отец; почтительное обращение к пожилому мужчине.

Ашички — игра в кости, напоминающая русские бабки.

Балахона — надстройка над домом. «Восточный бельведер».

Байга — скачки. До революции богатые беки и баи состязались между собой в пышности организации подобных соревнований. Призы победителям были огромны. В своей книге «Туркестанский край» В. И. Масальский приводит такой пример: «В 1896 году на байге, устроенной в окрестностях Чимкента неким Султан-Беком на поминках своего отца, первый приз состоял из тысячи золотых рублей, пятидесяти верблюдов, двадцати лошадей и большого слитка китайского серебра («ямба»). В этих скачках на 50 верст приняло участие около ста всадников».