Бои без выстрела - [26]

Когда-то их считали друзьями. И не ошибались. Дружба эта была действительно искренней. Познакомились они давно в бытность свою молодыми офицерами, полными энергии, смелых замыслов и радужных надежд. Якубов был смел в суждениях, честен и настойчив в достижении цели. Уже занимая довольно высокую должность, беспощадно боролся со всякого рода правонарушителями, не взирая на лица. Однажды в его поле зрения попала группа высокопоставленных дельцов, которая за крупные взятки позволяла ряду хозяйственников безнаказанно обманывать государство, совершать хищения, маскируя их подделкой документов и приписками в отчетах. Но покровители эти занимали столь высокие посты, что он не решился действовать самостоятельно и доложил обо всем в вышестоящие органы, коим подчинялся. И тут впервые обжегся. Доклад его очутился в руках именитых взяточников, которые были подлинне́е Якубовских. В тот раз он имел крупные неприятности, но на должности сумел удержаться. Может быть, именно этот эпизод и повлиял на его характер и всю дальнейшую деятельность. Вернее всего, именно тогда Якубов решил больше так не рисковать. А чтобы жить всегда спокойно, самому заручиться подобными покровителями, а не «катить на них бочку».

Уже будучи начальником областного управления, он повел себя весьма рискованно. У него, как у ребенка зубы, начали «прорезаться» барские замашки. Вокруг Якубова закружились подозрительные личности, завмаги всех мастей, заведующие складами и оптовыми базами, словом, материально-ответственные «тузы». Его супруга стала появляться в людях в очень дорогих нарядах, блистая драгоценностями.

Нет, Якубов не опускался до «левых денег». Но он охотно пользовался «любезностями», которые в простонародье называют «блатом». И, конечно же, со своей стороны также оказывал блатмейстерам кое-какие «любезности» в рамках условно дозволенного, живя по принципу: «ты — мне, я — тебе».

Александр Николаевич не раз на правах старого друга старался предостеречь Якубова от опрометчивых поступков, говоря, что не к лицу в его положении поддерживать такие сомнительные знакомства, которые к добру не приведут. С тех пор для Якубова Петросов стал наипервейшим врагом.

* * *

Командировка Петросова неожиданно затянулась на три недели. Поначалу гостя с Востока руководство министерства встретило радушно, предоставило для ознакомления массу интересных и поучительных материалов, старалось, как говорится, «показать товар лицом». И, действительно, там было чему поучиться. Но когда перед отъездом Петросов откровенно высказал свои соображения по поводу показухи и погони за липовыми процентами и рассказал о подобных случаях в своем управлении, отношение к нему резко изменилось. Провожали Александра Николаевича сухо и на прощание намекнули, что в ревизии своей деятельности здесь не нуждаются, как, впрочем, и в советах. А заведенный порядок всех вполне устраивает, и не заезжему коллеге его менять.

Вернувшись домой, Александр Николаевич тут же засел за отчет о командировке. В нем он старался объективно осмыслить и оценить то, что увидел за эти три недели. Не сбрасывая со счетов солидный положительный опыт, накопленный его коллегами, Петросов резко критиковал их практику искусственного создания мнимого благополучия за счет, мягко выражаясь, пренебрежительного отношения к законам. Он с горечью признавал, что и в его управлении руководство зачастую поощряет, а иногда и прямо санкционирует подобные беззакония все с той же целью — выглядеть лучше, чем на самом деле.

Александр Николаевич понимал, что такой отчет покоробит тех, от кого зависит дальнейшая его судьба в органах МВД, что рискует он собственным благополучием.

А спустя месяц стало известно, что ОРО вливается в отдел уголовного розыска и перестает быть самостоятельной единицей. Это был удар, силу которого Александр Николаевич ощущал потом многие годы.

На Востоке говорят: «Стоит чинаре свалиться — хватаются за топоры». В трудные для себя дни Петросов убедился в справедливости этой народной мудрости. Генерал Якубов торжествовал победу, начальник ОУР Крамаренко вновь стал завсегдатаем его кабинета, Газиев перестал болеть. Нескрываемым злорадством встречала Александра Николаевича вся «королевская рать», когда он появлялся в управлении.

Петросов узнал, что письмо, отправленное им в центр, переслали в республиканское министерство, где его расценили как кляузу. Автору записки с ведома и одобрения Якубова решили в спешном порядке предоставить «почетную отставку», благо, что подходящий повод к тому был — Петросов механически «выпадал» из штата в связи с ликвидацией его отдела. А другой подходящей должности не нашлось.

Итак, в верхах судьба Александра Николаевича была решена. Но не учли руководители министерства, а вместе с ними и генерал Якубов тех изменений, которые уже произошли в коллективе областного управления, в настроении людей. Основную массу сотрудников такое решение возмутило. Все отлично понимали, что это — расправа за критику.

Коммунисты потребовали созвать внеочередное открытое партийное собрание. Обо всем случившемся подробно проинформировали обком. Дело принимало нежелательный для Якубова оборот. Не дожидаясь развития событий, он тут же предложил Петросову взять очередной отпуск, а после него возглавить отдел службы управления. Должность эта была далека от той оперативной работы, которую Александр Николаевич знал и любил, поэтому, прежде чем дать согласие занять ее, он решил подумать. Предложение же генерала об отпуске принял и спустя два дня укатил в Крым.