Бои без выстрела - [25]

Крамаренко в доверительных беседах с генералом информировал об этих «нездоровых настроениях», но чувствовалось, что убедительные доводы сотрудников и его задевали за живое. Особенно разительные перемены в его характере произошли уже после дела «Гнездо филина». Теперь Крамаренко уже не являлся к начальству просто так, без вызова. Даже избегал его, стараясь большую часть времени проводить в разъездах по области. К нему пришла, как он сам говорил, вторая молодость.

Ну, а секретарь парткома Газиев был просто испуган. Принародно поднять голос против руководства — такое не укладывалось в его голове. Вот уже две недели генерал не вызывал к себе секретаря, и тот не знал, что ему делать. Газиев привык выполнять «установки», спущенные сверху, и буквально терялся, когда таких установок не получал. Мыслить же самостоятельно он давно разучился. И партийный секретарь решил на время заболеть.

Якубов критические высказывания в свой адрес, прозвучавшие на собрании, воспринял и расценил однозначно. Он усмотрел в них лишь посягательство на свой личный авторитет и всю вину за случившееся взвалил на Петросова. Он, только он — смутьян, злопыхатель и демагог — виноват во всем. От таких нужно избавляться во что бы то ни стало.

И все же, как ни бодрился генерал, он в последние дни все время испытывал смутное беспокойство. Ему с тревогой вспоминался недавний разговор с высокопоставленным приятелем из министерства. Обычно тот всегда поддерживал его, выполнял любую самую щекотливую просьбу не задумываясь, прав Якубов или нет. Телефонный звонок, и судьба неугодного сотрудника решена. Кто-то спроважен на пенсию, кто-то остался не у дел. А их жалобы путешествовали по кругу, и в конечном счете их рассматривал все тот же Якубов.

На сей раз сетования генерала на «козни злопыхателей» и «главного смутьяна Петросова» его министерский друг пропустил мимо ушей, словно и не слышал их вовсе. Старательно избегая вопросительного взгляда своего собеседника, он сбивчиво заговорил о трудностях работы в аппарате, о том, что «чертовски устал и серьезно подумывает об отдыхе». В голосе его слышалась какая-то растерянность, чувствовалось, что говорит он совсем не то, о чем думает. Словом, от этого визита у Якубова остался лишь неприятный осадок и ничего более.

Он подошел к окну, рывком отдернул тяжелую плюшевую штору. В кабинет брызнул сноп солнечных лучей.

Секретарь доложила, что в приемной ждет полковник Петросов с планом предстоящей командировки.

— Пусть войдет, — буркнул генерал, не оборачиваясь.

Войдя в кабинет, Александр Николаевич доложил о цели своего визита. Якубов продолжал смотреть в окно, нервно барабаня пальцами по подоконнику. Потом круто повернулся и подошел к столу. Усаживаясь в кресло, сказал:

— Командировка твоя меня не интересует. Не я ее выдумал, не мне о ней судить. Без меня решили, что опыт твой передовой, вот и передавай его кому хочешь.

Он закурил, вновь встал, медленно пройдясь по широкой ковровой дорожке, вплотную подошел к Петросову, тяжелым взглядом окинул его с головы до ног.

— Не круто ли забираешь, полковник? Так и шею свернуть недолго.

— Я вас не понимаю, товарищ генерал...

— Врешь Петросов. Все ты понимаешь! И не строй из себя святошу! Ты на кого замахиваешься? На меня, который тебя в люди вывел? Воистину дали ослу райхон[4] понюхать, а он его съел.

Якубов со злостью ввинтил в пепельницу недокуренную сигарету.

— Учти, Петросов, твои фокусы на партсобрании дорого тебе обойдутся. Мы тебя выдвигали, мы тебя и задвинем. В порошок сотрем...

— Кто это мы?

— Потом узнаешь, — неопределенно ответил начальник управления. — Больше я тебя не задерживаю. Можешь отправляться в свою командировку.

Якубов в бешенстве нажал кнопку звонка и не отпускал ее до тех пор, пока в кабинет не вошла секретарша.

— Крамаренко ко мне.

— Он в отъезде. С утра выехал в Янгишахар. Ваш заместитель в курсе.

— Черт знает что, — генерал стукнул по столу кулаком. — Тогда срочно вызовите Газиева.

— Секретарь парткома уже второй день болен. Жена его звонила, сказала, что у мужа грипп.

— Ладно иди, — устало вздохнул Якубов и задумался. — Что это значит? Почему Крамаренко вдруг воспылал любовью к разъездам. Да и Газиев заболел в самый неподходящий момент. Неужели поредела его «королевская рать»? Не может этого быть.

Но как ни тешил он себя мыслью о том, что «петросовский бунт» — это всего лишь глас вопиющего в пустыне, настроение большинства коммунистов на последнем партийном собрании выбило его из привычной колеи. Нужно было на всякий случай заручиться солидной поддержкой. Поэтому все эти дни, находясь в разъездах по высоким инстанциям, он лишь на короткое время показался в управлении, полагаясь на своего нового заместителя Алексея Сергеевича Матвеева, назначенного на эту должность всего два месяца назад. И, видимо, просчитался. В работе управленческого механизма, так хорошо им отлаженного, Якубов впервые за многие годы уловил сбои.

«Отпустил вожжи, — с досадой корил себя генерал. — И заместитель, кажется, пошел на поводу у смутьянов. Ну что ж, и на него управу найдем. Не таких обламывали». И в связи с этим вновь вспомнил Петросова.