Бои без выстрела - [24]

— Опять ты, Петросов, мудришь. Мало тебе своих людей, что ли? На чужом горбу в передовые хочешь выехать. Нет у меня сейчас свободных сотрудников...

Но когда присутствовавший при этом разговоре Ачилов не выдержал и напомнил, что дело «Гнездо филина» на контроле самого министра, засуетился.

— Все, что от нас зависит, сделаем, — заверил Каримов.

А в результате наружное наблюдение за Сорокиной было установлено формально и с опозданием на четыре дня. За это время, как выяснилось впоследствии, она дважды встречалась с Филиным, а в третий раз даже на глазах у тех, кому было поручено за ней наблюдать. Более того, когда Ачилов пригласил ее на беседу в кабинет, Сорокина, словно в насмешку, подробно описала ему их внешность.

— Ваш приятель Филин подозревается в совершении тяжкого преступления, — сказал женщине оперативник. — Трагически погибла ни в чем не повинная девочка — единственный в семье ребенок. Каково сейчас ее родителям? Вы сами мать, должны это понять и помочь нам. Где сейчас скрывается Филин?

— Я не знаю, — помолчав, ответила Сорокина. — Честное слово не знаю. В последнее время я его бояться стала.

— Почему? — насторожился Ачилов.

— Раз как-то шрам у него на плече заметила. Раньше его не было. Откуда, спрашиваю, он у тебя? А Петр усмехнулся и говорит: «Это мне Колька на память оставил, царствие ему небесное», — и зубами заскрипел. Страшно мне очень стало, когда глаза его в тот раз увидела...

— А кто этот Колька, не знаете?

— Ничего он больше о нем не говорил. Да я и не интересовалась. У них там своя компания. Пьют, анашу курят да в карты режутся.

— И это все? — спросил Морев. — Мне почему-то кажется, что вы все время чего-то не договариваете. Причем, не договариваете главного. Или я ошибаюсь?

Сорокина потупилась, потом, махнув рукой, быстро заговорила:

— Нет, вы не ошиблись. Знаю я о смерти той девочки. Правда, Филин про нее другому рассказывал. Уверял, что во всем его приятели виноваты, а ему теперь отдуваться приходится. При последней встрече он мне свой паспорт и военный билет на хранение оставил. Сказал, что у него другие документы есть. Вчера должен был в Кустанай ехать.

...В тот же день оперативники милиции Казахстана получили все данные о Петре Филине и задание на его розыск и арест. Сорокина не солгала. Он был опознан и задержан в Кустанае с поддельными документами на имя Николая Кружилина. В ходе следствия, которое длилось около трех месяцев, вскрылось многое, что ранее было неизвестно.

К убийству Иры Рахимовой, кроме Филина, были причастны еще двое его дружков, тунеядцев и завсегдатаев пивных. Бывший уголовник Николай Кружилин, паспорт которого обнаружили у преступника, в пьяной драке был убит Филиным (отсюда и шрам на его плече, о котором упоминала Сорокина). Труп с помощью тех же дружков убийца закопал в заброшенном гравийном карьере.

Все преступники были полностью изобличены и предстали перед судом. Петра Филина приговорили к исключительной мере наказания — расстрелу.

«Гнездо филина» получило широкую огласку. Ряд сотрудников управления, принимавших участие в раскрытии этого преступления, были награждены. Якубову вновь напомнили о необходимости командировать Петросова в центр для обмена опытом работы. Александр Николаевич получил команду готовиться к такой командировке.

Не у дел

Памятное партийное собрание, проходившее в управлении не по привычному сценарию, заставило многих задуматься, со стороны критически взглянуть на себя и свою работу. Люди понимали, что такой принципиальный разговор должен был рано или поздно состояться, ибо видели — морально-психологический климат в коллективе накалился до предела.

В народе говорят: «Без ветра листья не шелохнутся». Именно таким освежающим ветром было это последнее партсобрание, так и не доведенное до конца. Дуновение его почувствовали все без исключения. На одних он дохнул оттепелью, на других — зимней стужей.

Большинство сотрудников уголовного розыска, воспитанных на славных боевых традициях чекистов, решительно потребовали от руководства своего отдела прекратить практику «приглаживания» отчетных данных взятыми с потолка цифрами, отказаться от манипуляций, ведущих к нарушению законности, наладить, наконец, по-настоящему деловые, творческие связи с оперативно-розыскной службой, а не искать в ее работе лишь ошибки.

— Кто работает в оперативно-розыскном отделе? — спрашивали у Крамаренко сотрудники. И сами же отвечали: — Наши товарищи, вчерашние работники ОУР, которых мы хорошо знаем и которым всецело доверяем. По роду деятельности во всей системе МВД нет отделов более близких, чем наши.

— Это не нам решать, — резонно отвечали ему. — Но вы же сами, товарищ полковник, прекрасно знаете, что отдел Петросова уже отлично зарекомендовал себя, как самостоятельная единица. И не палки от нее нам в колеса, а ощутимая помощь. Вспомните, сколько они преступников по нашим ориентировкам разыскали, сколько дел многолетней давности полностью закрыли. А у нас зачастую получается так: ошиблись розыскники или затянули поиск — бей их по головам на каждом совещании. А если ошиблись мы и, упаси бог, те же розыскники ошибку обнаружили — это опять-таки воспринимать склонны как их козни против нас, удар по нашему престижу, так сказать, подсиживание.