Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель - [33]

Сантьяго Гарбанса за время работы под начальством Диаса уже успел неплохо изучить достаточно примитивную натуру своего шефа. Он понимал, как можно косвенным путем добиться своего, и сказал:

— Арест Бето Сальватьерра спугнет всех тех, кто с ним связан. Ведь вы сами говорили, господин полковник, что он не мог совершить этого преступления в одиночку. У него должны быть сообщники, помощники. Если он связан с иностранной преступной группировкой, должны быть каналы связи, связные. Посадив сейчас Сальватьерра в тюрьму, мы только спугнем остальных. Лучше всего создать вокруг него вакуум. Сделаем вид, что мы поверили ему, сняли с него подозрения, а на самом деле будем пристально следить за всеми его контактами. Это же ваш излюбленный прием, господин полковник.

— А вы иногда неплохо соображаете, Гарбанса, — ответил полковник Диас.

* * *

Когда Гарбанса вошел в свой кабинет, лейтенант Пиньо говорил по телефону:

— Яхта «Белиссима», предположительный владелец гражданин Италии Альберто Бенци… Что? Нет такой? И не было в ближайшее время? — Пиньо положил трубку и, увидев шефа, недовольно сморщился: — Нет в порту Веракрус никакой яхты «Белиссима», что и требовалось доказать. Я был в этом уверен.

— Я тоже, — спокойно ответил Гарбанса.

— Но письмо-то она представила? — спросил Пиньо. — От своего отца?

— Письмо пропало, — нахмурился комиссар. — Сальватьерра с женой перерыли весь дом. Но она не смогла вспомнить, что видела это письмо после того, как итальянец ушел. Я думаю, он предусмотрительно захватил его с собой. Если они с самого начала решили все свалить на Сальватьерра, письмо было бы, конечно, лишним.

— За что же мы могли бы зацепиться?.. — Пиньо обеими руками взъерошил себе волосы на затылке. — Нет ни яхты, ни письма, ни Альберто Бенци, ни ученого-эпидемиолога, ни итальянца, а картины тю-тю…

— Нет, ты не прав, Пепе.

Лейтенант Пиньо от неожиданности оставил в покое свои волосы и в изумлении взглянул на шефа. Впервые суровый комиссар назвал его по имени, да еще не как взрослого — «Педро», а ласкательно-уменьшительно — «Пепе».

— Ты не прав, — повторил Гарбанса. — Есть яхта, и есть итальянец. Либо это был большой актер, способный на протяжении нескольких часов имитировать слабый, заметь, слабый (это труднее) итальянский акцент, либо он все-таки действительно итальянец. И скорее всего, есть яхта. Разумеется, не «Белиссима» и не в порту Веракрус, но где-то есть, стоит в каком-нибудь захолустном Пуэрто Прогресо на Юкатане. Нам повезло, лейтенант.

— Повезло? — снова удивился Пиньо. — В чем же?

— В том, что в нашем мире есть энтузиасты, — ответил Гарбанса. — Если бы реставратор Кристобаль не болел за свое дело, он никогда бы не пришел на работу в воскресенье, да еще утром. И тогда бы яхта с неизвестным нам пока названием преспокойно покинула бы некий небольшой мексиканский порт, увозя на своем борту картины. В разрешении на вывоз было бы написано, что это картины мексиканского художника Бето Сальватьерра, а на самом деле это были бы шедевры из галереи. Заметь, преступники предусмотрели все — на тот случай, если бы таможеннику захотелось взглянуть на картины, они в целом соответствовали описанию — и размером и даже отчасти содержанием. Написано «Мать и дитя» — так и у Мурильо тоже женщина с ребенком на руках.

Комиссар Гарбанса задумался.

— Пожалуй, надо сделать вот что. Немедленно сообщить во все без исключения порты, и не только крупные порты, но и во все рыболовецкие деревушки, стоящие на море, во все поселки, где живут ловцы креветок, не появлялась ли там яхта, приписанная к какому-нибудь итальянскому порту. В особенности если у нее на борту находятся какие-нибудь произведения искусства, и вообще, если не совсем понятно, чем люди на ней занимаются.

— Сообщать даже туда, где нет причалов, а суда могут стоять только на рейде? — спросил Пиньо.

— Обязательно! — Гарбанса сжал кулаки. — Если яхта еще не ушла — будем надеяться, что они побоялись грузить картины, а без них все же не стали уходить — таинственная яхта найдется. Исполняйте, лейтенант!

Пиньо поднялся, чтобы немедленно передать депешу, но комиссар остановил его.

— И вот еще что. Пусть сообщат не только о тех яхтах, которые стоят там сейчас, но и о тех, которые заходили в эти места начиная с четверга. И, пожалуй, — Гарбанса помедлил, — да, это необходимо, — сказал он, обращаясь сам к себе, — пусть понаблюдают не только за яхтами итальянской приписки, но и за другими — из Европы. Вдруг какая-то покажется чем-то странной, необычной…

— Получится очень много, комиссар.

— Ничего, пошире забросим сети, может быть, рыбка и попадется.

* * *

Когда Марисабель и Бето, измученные и потрясенные, вернулись домой после допроса, у них оставалась слабая надежда, что все эта история с картинами просто кошмарное совпадение, которое удастся выяснить.

— Я немедленно звоню маме и папе, — заявила Марисабель, хватая телефонную трубку. — Если это действительно папин друг, который действовал по его поручению, нам будет что сказать этим отвратительным полицейским.

— А если нет? — осторожно спросил Бето.

Марисабель застыла, держа трубку в руке. На лице ее появилось выражение испуга.