Богатые тоже плачут: Бето и Марисабель - [10]

Хеорхина слушала восхищенно, ей и не приходило в голову, что ее респектабельная госпожа в молодости танцевала на сцене. На работу ее нанимал хозяин, а Умберто, разумеется, не считал нужным сообщать прислуге об артистическом прошлом своей супруги.

— Ну что вы… Виктория, вы еще такая молодая, красивая… — с восхищением смотря на хозяйку, ответила Хеорхина.

Виктория поднялась к себе и первым делом подошла к большому зеркалу на стене. Из зеркала на нее смотрела уже не такая молодая, но еще весьма интересная женщина с каким-то грустным, даже потерянным лицом. И Виктория вдруг поняла, что не желает ни минуты больше оставаться в этом доме. И зачем она только согласилась уйти из кабаре «Габриэла»? Счастливая Бегония, как она воркует со своим Альфредо в их крошечном домишке на берегу океана. Может быть, принять приглашение и отправиться на пару недель в Веракрус?

Внезапно в дверь постучали.

— Кто там? — спросила Виктория.

— Это я, дорогая, — раздался голос Умберто. — Ты уже вернулась?

Никогда раньше голос мужа не казался Виктории таким неприятным… Она осознала, что больше всего ей хочется, чтобы он оставил ее в покое.

— Да, дорогой, — ответила Виктория, стараясь разыграть утомление. — Что-то я устала.

Когда Умберто вошел в комнату жены, она, закрыв глаза, откинулась в кресле.

— Действительно, дорогая, ты выглядишь неважно, — холодно констатировал муж. — Мне кажется, тебе не стоило ездить сегодня в гости.

— Да я и так в последнее время почти нигде не бываю, — вспыхнула Виктория. — И мне хотелось навестить Марианну Сальватьерра.

Умберто поморщился. С того момента, как Марисабель ответила отказом на его предложение, он затаил в душе неприязнь к этой семье. Само имя Сальватьерра напоминало ему о его неудачном ухаживании, а вспоминать о поражениях господин Герреро очень не любил.

— Не люблю я эту семейку, — сказал он вслух. — Луис Альберто такой заносчивый и высокомерный. И жена ему под стать.

— Как ты можешь говорить такое о Марианне? — возмутилась Виктория. — Более отзывчивой и великодушной женщины я не встречала. Она любому рада помочь.

— Чтобы потом припоминать о своих благодеяниях, — холодно отозвался Умберто. — Разве ты не видишь, что они относятся к тебе свысока? Они рады вставить в разговоре, что знают тебя с тех пор, как ты была танцовщицей в кабаре.

Виктория широко раскрытыми глазами уставилась на мужа.

— Умберто, что я слышу? Ты стыдишься моей прежней профессии? Не ты ли просиживал в «Габриэле» вечер за вечером и хлопал так, что отбивал ладоши? Не ты ли восхищался мной и уверял меня, что всю жизнь мечтал полюбить артистку?

Умберто побагровел и нахмурился.

— Видишь ли, в молодости все видится несколько в другом свете.

При этих словах Виктория усмехнулась: во время ухаживания Умберто уже было тридцать пять лет.

— Тогда я еще не был главой фирмы и на мне не лежала такая ответственность, как сейчас. Вполне естественно, что теперь ко мне и к членам моей семьи проявляется повышенное внимание и со стороны конкурентов, и со стороны прессы, и я бы не хотел, чтобы о твоей… артистической карьере было широко известно.

Резкие слова были готовы сорваться с губ Виктории, но она вовремя сдержалась. Не хватало еще опуститься до семейной сцены с криками и битьем посуды.

— Я постараюсь не компрометировать тебя перед твоими конкурентами, — сухо сказала она. — Но и ты пойми, что Марианна и Луис Альберто Сальватьерра мои друзья, которые очень много сделали для меня. Особенно в те дни, когда моей сестре Бегонии грозила смертельная опасность.

— Да, конечно, — кивнул головой Умберто, но Виктории показалось, что он сделал это только, чтобы не спорить с женой. — Но в любом случае меня огорчает, что в последнее время ты выглядишь усталой. Тебе следует отдохнуть.

— Бегония давно приглашала меня… — заметила Виктория.

— Бегония? — Умберто на минуту задумался. Виктория вглядывалась в его лицо и пыталась понять, что именно он сейчас обдумывает. Возможно, он считает, что визит к бедным родственникам плохо скажется на их репутации или что общение с сестрой слишком поощрит в Виктории самостоятельность. Наконец, Умберто сказал:

— Я думаю, это прекрасная мысль. Климат там не сравнить с нашим Мехико. Ты отдохнешь там, развеешься.

Виктория была готова броситься на шею мужу и расцеловать его. На миг она даже забыла о том, что минуту назад он ее раздражал. Но Умберто вмиг отрезвил ее:

— А вот для Лео, я думаю, будет лучше опять поехать на каникулы в Монтеррей к Гаспару. Мне кажется, они хорошо влияют на мальчика. А еще лучше, пусть погостит в Чикаго, где сейчас живет Херардо, сын Гаспара.

Виктория вспыхнула. Она принадлежала к тому типу людей, которые видят в других прежде всего хорошее и долго закрывают глаза на недостатки окружающих, но кузен Умберто Гаспар Герреро вызывал в ней крайнее презрение, даже отвращение. Это был богатый банкир, живущий большую часть времени в Монтеррее, но имевший дома во всех крупных городах, где находились отделения его банка, в том числе и в Соединенных Штатах. Чаще всего он проводил время в Сан-Диего или в Чикаго, где сейчас жил его недавно женившийся сын Херардо.