Богатая жизнь - [24]

Обвинения Джонни попали в цель. Я уже отмечал про себя тихое, но все растущее разочарование своих одноклассников тем, что мы ничего не покупаем, и чувствовал, что это надо как-то объяснить. Однако в качестве объяснения не мог предложить ничего другого, кроме того, что, выиграв сто девяносто миллионов долларов, папа несколько свихнулся.

— Это ранчо в Монтане, — сказал я. Потом, вспомнив об объеме географических знаний Джонни, пояснил: — Это такой штат. К западу отсюда.

— Да знаю я, где это, — ответил он. — Эй, ты знаешь того мужика? — И он показал на красный пикап, откуда-то возникший за нашими спинами и медленно двигавшийся по улице. — Он ведь едет за нами.

Оглянувшись назад, я понял, что уже видел этот грузовичок. Вспомнил, что обратил внимание на то, что на нем номера штата Тенесси и вмятина на бампере. За рулем пикапа сидел молодой мужчина со светлыми волосами. Когда я остановился, чтобы внимательнее его разглядеть, он сразу же резко набрал скорость. Мотор пикапа взревел, а из выхлопной трубы вырвались клубы дыма.

Мы продолжили путь.

— На карманные расходы он теперь тебе дает? — спросил Джонни.

Настойчивые расспросы Джонни по поводу лотерейных денег начинали меня раздражать.

— Господи, так он даже карманные деньги тебе не дает? Мой папаня сказал, что если бы он выиграл в лотерею, то дал бы мне тысячу баксов только за то, чтобы я вынес мусор из гаража.

— Когда мне исполнится шестнадцать лет, я получу десять миллионов долларов, — сказал я. И сам этому удивился, хотя, будучи произнесенным, это уже не казалось совершенно нереальным.

— Черта с два, — не поверил Джонни. Потом все же спросил: — Что, правда?

— Да. А Томми получит пять миллионов.

Новость о том, что на меня свалится такое богатство, заставила Джонни замолчать на какое-то время. Подозреваю, что он просто подсчитывал, сколько же лет должно пройти, пока мне исполнится шестнадцать.

— Вот, посмотрите, — сказал Джонни, когда мы подошли к перекрестку. Для дня, когда в школе были занятия, движение было непривычно оживленное, и нам пришлось подождать у светофора. — Сказал вам, смотрите сюда.

Из обычного коричневого конверта Джонни достал фотографию практически обнаженной женщины. Она стояла на столе к нам спиной и, обернувшись назад, кровожадно улыбалась, в руках у нее было что-то, похожее на хлыст. И хотя кто-то пририсовал ей усы, все же она была красивой, как-то тревожно, угрожающе красивой.

— Это Карла, Женщина-Кошка. Дядя только что нанял ее второй приемщицей.

Я взял фотографию и стал рассматривать подробности. На плече у Карлы была вытатуирована кошка, на спине висела длинная веревка, опушенная мехом (я сразу же догадался, что это хвост). Каблуки были блестящие и острые, а швы на черных чулках бежали вверх безукоризненно прямыми линиями, почему-то вызывая ощущение опасности.

— Что делают у твоего дяди эти приемщицы? — спросил я.

Джонни пожал плечами:

— Просто слоняются по залу и завлекают мужиков. А те заходят и покупают машины. Могу продать за восемь тысяч долларов.

— За сколько?

— За восемь кусков. Наличными. Для тебя это вообще ничто, так, мелочь.

Я смотрел на фотографию еще несколько секунд, чувствуя, как щеки у меня начинают гореть. Мне показалось, что Карла, если убрать усы и хвост, отдаленно напоминает мисс Грейс, что она была как ее старшая сестра — плохая сестра. Я почувствовал, как за моим плечом Чарли быстро выдохнул горячий воздух.

— Могу дать за нее четыре доллара, — сказал я. До этого у меня никогда не было фотографии почти голой женщины, и я подумал, что Карла могла бы положить впечатляющее начало обширной, но со вкусом подобранной коллекции.

— Не пойдет, — ответил Джонни. Он забрал у меня фотографию. — Десять долларов. Она с автографом.

— У меня нет столько, — сказал я.

— Я дам остальные, — сказал Чарли. Удивленные, мы с Джонни оглянулись на него.

— Заметано, — согласился Джонни и отдал мне фотографию.

После того, как мы расплатились с Джонни, я пошел к Чарли. Его отец был хирургом, и Гавернсы жили в самом хорошем квартале Уилтона на широкой улице с раскидистыми деревьями, образовывавшими навес над тротуаром. Даже по уилтонским меркам, дом у них был большой, с впечатляющими белыми колоннами по фасаду и с широким газоном, который непонятным образом оставался зеленым даже зимой. Их задний двор сняли в одном фильме, и, по словам мамы, пруд стал местом действия одной душераздирающей сцены, в которой мальчик пытался утопиться после того, как увидел, что папа занимается сексом с няней.

Войдя, мы сразу же поднялись в комнату Чарли и заперли дверь.

— Если услышишь, что идет мама, дай мне знать, — сказал Чарли.

В последующие полчаса или около того я наблюдал, как Чарли сканирует фото Карлы в свой компьютер. Потом он сделал такое, что меня просто изумило.

— Вот, посмотри, — сказал он. Я стал смотреть, как он медленно и аккуратно вырезал фото головы миссис Плэнк из рекламной брошюры школы св. Пия, которую присылали из школы в начале каждого года, и, отсканировав, прикрепил к телу Клары. Потом отпечатал на принтере и дал мне. То, что получилось, показалось отвратительным. Миссис Плэнк была старой и уродливой, к тому же Чарли недостаточно уменьшил ее голову, поэтому и выглядела она, как муравей.