Бог с нами, братья! - [9]
— Сапёр…, — горячо выдохнул мне в ухо Боцман, капая мне за воротник потом.
Согласно киваю. Душманы туповатые и неусидчивые к обучению, поэтому профессионально работающих сапёров у них было мало. Хотя миноискателей различного профиля производства США, Италии и Китая было много. Учились этому делу плохо или совсем не учились и действовали по-своему. Как сто лет назад. Гнали впереди караванов на миноопасных участках отару овец или связывали группой наших истерзанных пленных бойцов… А когда не было ни того, ни другого, ставили впереди каравана вот такого, ничего не подозревающего, камикадзе с лепёшкой в руке. Наши парни-сапёры ставили мины, выставляя нагрузку 23–25 кг. Хватало. «Несработок» практически не было.
Цок — цок… Ползёт караван. Цок — цок… Из вьючных мешков, как иголки у ёжиков, торчат трубы РПГ. Цок — цок… Интересно, а чьего производства? Наши или Китай? Цок — цок… Лучше бы Китай, не так обидно. Ещё метров десять и вся эта верблюжье-ишачья кавалькада практически идеально зайдёт в наш «мешок для подарков».
Надо было сразу
Остановились. В чём дело? Засекли, мать твою…? Лежим мордой в камни… Смотрю в щель между валунами. Стоит первый мальчишка и смотрит на наш куст — ориентир. Ему что-то кричат из основной колонны. Он оборачивается и отвечает, показывая пальцем на куст. Беззвучно матерится Боцман, приваливаясь ко мне и закрывая лицо руками. Начинаю понимать, что воткнутый зелёный куст стоит уже четвёртый день, листья пожухли и поникли. А перед нашим приходом в горах два дня лил дождь. С каких это дел кустику сохнуть? Это и привлекло внимание внимательного мальчишки. Вот охламон! Это я о Боцмане. Надо срочно принимать решение. К первым душманам подходят ещё трое. Совещаются, настороженно вглядываясь в скалы. Смотрю в бинокль на Зелёного, тот в прицел СВД на меня. Жутковато. Поймёт? Приставляю две ладони выше своей головы, потом большим пальцем показываю вниз.
Понял! Через секунду выстрел снайпера почти слился со звонким щелчком подствольника Боцмана. Первый ишак упал на колени и ткнулся мордой в щебень. Мальчишка от рывка верёвки упал на него сверху. Граната из подствольника Боцмана разорвалась прямиком под ногами первой пятёрки, остальное «доделал» пулемётчик Зверя. И началось! Меня всегда удивляло, как быстро во время боя заканчивался первый рожок, и как бесконечно долго работал второй.
Слышал, как дико, по-звериному, орал, стреляя, встав почти в полный рост, Боцман. Видел, как горным архаром, с тремя бойцами скачет с камня на камень Зверь, преследуя удирающих «афганских львов», крича на бегу Шубе:
— Андрюха, прикрой!
Видел, как с грохотом разорвалась граната РПГ недалеко от позиции Донца. Заметил, как, почти не пригибаясь, в сторону разрыва метнулся, на ходу снимая сумку с красным крестом, наш фельдшер Гном. Я всё видел! Кроме одного. Я не видел, как поднялся с колен, что-то кричал и тянул за верёвку, пытаясь поставить на ноги своего хрипящего на издыхании друга-ишачка мальчишка. А ещё я не видел, как поднялся из своего укрытия и начал спускаться вниз к мальчишке наш прапорщик Али Иванович.
Уже почти закончилась стрельба, только где-то в километре трепанули эхом две короткие очереди. Это Зверь поставил точку. Догнал, значит. Этот не упустит.
— Смотри, — толкнул я Боцмана.
— Али, стоять! Стой, сволочь! — заорал Боцман во всю свою лужёную глотку.
Но тот не слушал, спускаясь к рыдающему мальцу. Ишак перестал хрипеть, его ноги вытянулись в агонии, шкура в последний раз натянулась на рёбрах от хриплого вздоха. Мальчишка в голос выл, размазывая слёзы, смешенные с дорожной пылью и серыми ворсинками шерсти ишака. К нему спускался Али и что-то быстро-быстро говорил на своём… Вдруг мальчишка замолчал, выпрямился, сунул правую руку под халат и достал пистолет ТТ. Ого! Али приостановился, медленно снял с шеи автомат и положил его на валун. Ни один мускул на лице не дрогнул у нашего Али-бабы. Только в эти щёлочки глаз разве заглянешь? Не увидеть, что там. Жалость, сострадание, боль? Мальчишка вытер нос грязным рукавом халата и направил пистолет в сторону нашего переводчика. Пистолет был тяжёлым, рука дёргалась и тряслась от напряжения. Хрущёв остановился метрах в десяти, но продолжал говорить что-то спокойным, убаюкивающим голосом. Почувствовав движение слева, я жёстко сказал:
— Отставить, Боцман!
А тем временем Али продолжал что-то убеждённо говорить тихим голосом, улыбался и с поднятыми руками медленно приближался к маленькому проводнику. Мальчишка уже не плакал. Он со злобой и ненавистью смотрел в лицо нашего Али-бабы. Пистолет то поднимался на уровень головы прапорщика, то опускался вниз, к животу. Потом юный душман присел, погладил на прощанье морду своего мёртвого вислоухого друга, всхлипнул и что-то громко крикнул в сторону нашего прапорщика.
Два одиночных пистолетных выстрела прозвучали так неожиданно и неуместно, что инстинкт самосохранения не успел дать команду моему мозгу на ответное действие. Медленно, с глухим стоном, откинувшись спиной к валуну и, держась руками за живот, оседал прапорщик Али Иванович Хрущёв, спиной оставляя жирный кровавый след на камне.
Повесть «Звёзды Платона» — первая из нового афганского цикла «Метастазы Афгана». Простым и понятным языком описываются события, непонятной для многих, войны. О бывших школьниках и ПТУшниках, взявших в руки АК, АКМы, АКСы, ПКСы, ПКМы, СВД… Зверею, когда слышу: «Ну, что вы от ребёнка хотите? Мальчику всего 22 года!» Герой повести, гвардии старшина Леонид Анатольевич Платонов, за мужество, отвагу и героизм был награждён двумя орденами «Красной Звезды» и медалью «За Отвагу». Трижды ранен. В 19 лет!!! Главные герои не вымышленные.
«Ещё до завтрака замкомроты сообщил новость — сегодня прибывает пополнение. Сначала на них будет смотреть командир роты майор Чижов, а потом будут распределять по взводам. Второму разведвзводу обещали аж четверых. И не просто пацанят-спортсменов из карантина, от которых ещё мамкиными пирожками за версту несёт, а подготовленных в учебных отрядах по специальному курсу: „Армейская разведка“. К тому же уже по полгода отслуживших и „мама, я хочу домой“ во сне не шепчущих. Личный состав тоже готовился к приёму „карасей“.
«„Это ж надо… такие, зараза, маленькие ручки, а как больно. Уй, бляха! Вот как можно такими пальчиками здорового мужика до слёз довести? Ну, прямо гадюка какая-то!“ А о чём думать, когда из тебя нитки тянут? Ну, да! Нитки! Тянут-потянут, вытянуть, вашу маму, не могут!— Верунь, красота моя, долго ещё? — заискивающе спрашиваю у медсестры, смахивая случайную слезу, пытаясь подхалимажем приблизить конец экзекуции…».
В одном из московских отделов внутренних дел «тащит» службу майор с неприметной фамилией Чапаев. Нет! Не Василий Иванович. Зовут его Андрюхой. За плечами — командировка в горячую точку, на плечах — майорские погоны, а на груди — заслуженный боевой орден, который надевал десять раз за десять лет. У себя в ОВД майор А. В. Чапаев руководит отделом оперативного розыска. Ловит со своими «чапаевцами» бандосов и воров по горячим следам, «препарирует» сексуальных извращенцев. В общем, живет будничной жизнью одинокого опера с погонями, засадами, мордобоем и вечно пустым холодильником. Но однажды в жизни майора Чапаева случается событие гораздо более экстремальное, чем все раскрытые дела ранее, — в его жизни появляются Ксюша и ее маленькая дочь Женька.
Андрей Чапаев — уже известный читателям сотрудник московского уголовного розыска — получает повышение и новое звание подполковника и все с тем же рвением расследует дела. Главному герою предстоит выяснить, кто похитил племянника влиятельного чеченского деятеля; разобраться в перипетиях вендетты в рядах МВД; помочь другу найти насильника жены. Перед подполковником Чапаевым встает дилемма: сознательно пойти на нарушение должностных инструкций, потеряв звезду на погонах, или поступить по совести. Таковы будни оперативного сотрудника уголовного розыска.
Подполковнику Чапаеву Андрею Васильевичу по-прежнему непросто (да и нескучно) даже сейчас, когда он руководит Отделом оперативного розыска и специальных операций в одном из Управлений МВД города Москвы. Его отдел так же занимается новыми сложными, опасными и запутанными делами. Чапаев получает неожиданное задание под грифом «С», где он вместе со следователем по особо важным делам Корниенко В. Ю. вынужден доказывать невиновность подставного насильника. Чапаев и Корниенко изобличают организованную группу преступников, фальсификаторов и коррумпированных сотрудников полиции.
Они встретили друг друга на море. И возможно, так и разъехались бы, не узнав ничего друг о друге. Если бы не случай. Первая любовь накрыла их, словно теплая морская волна. А жаркое солнце скрепило чувства. Но что ждет дальше юную Вольку и ее нового друга Андрея? Расставание?.. Они живут в разных городах – и Волька не верит, что в будущем им суждено быть вместе. Ведь случай определяет многое в судьбе людей. Счастливый и несчастливый случай. В одно мгновение все может пойти не так. Достаточно, например, сесть в незнакомую машину, чтобы все изменилось… И что тогда будет с любовью?..
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга не только о фашистской оккупации территорий, но и об оккупации душ. В этом — новое. И старое. Вчерашнее и сегодняшнее. Вечное. В этом — новизна и своеобразие автора. Русские и цыгане. Немцы и евреи. Концлагерь и гетто. Немецкий угон в Африку. И цыганский побег. Мифы о любви и робкие ростки первого чувства, расцветающие во тьме фашистской камеры. И сердца, раздавленные сапогами расизма.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Страдание. Жизнь человеческая окутана им. Мы приходим в этот мир в страдании и в нем же покидаем его, часто так и не познав ни смысл собственного существования, ни Вселенную, в которой нам суждено было явиться на свет. Мы — слепые котята, которые тыкаются в грудь окружающего нас бытия в надежде прильнуть к заветному соску и хотя бы на мгновение почувствовать сладкое молоко жизни. Но если котята в итоге раскрывают слипшиеся веки, то нам не суждено этого сделать никогда. И большая удача, если кому-то из нас удается даже в таком суровом недружелюбном мире преодолеть и обрести себя на своем коротеньком промежутке существования.