BLOGS - [9]
2010 год
ОХОТА НА ТЁМНЫХ ПТИЦ
Василию было почему-то легче от того, что шофёр фургона и женщина-экспедитор его не испугались. Как-то слишком уж просто, как просто было всё до сих пор в его искорёженной жизни: он вышел на просёлок из кустов можжевельника, поднял автомат, устало лязгнул затвором.
Женщина и шофёр собирали в фургоне, по собственным карманам, в бардачке кабины всё то, что нужно было взять с собой этому человеку с автоматом, в тёмной одежде. Чтобы этот человек мог есть, курить... Деньги для того, чтобы - чем чёрт не шутит! - ехать.
Наверно, ещё позавчера рецидивист Василий Балабаев -кличка Ломоть, для своих Лом - откровенно радовался бы, если б под его автоматом эти двое прыгали на цырлах. Сегодня, на четвёртый день побега, это почему-то показалось ему дешёвым... не только с их стороны.
Шофёр - рыжий мужик чуть постарше Василия, свежий, здоровый - смотрел на дуло автомата как-то дурашливо, будто хотел сказать: экая нелепость! Ломоть про себя, разглядывая обоих, бессильно ухмылялся: «Куда ж ты, лопух, так далеко эту гладенькую везёшь? Симпатичная крыса... Ворует, небось, у себя на базе. Не боится... Точно ведь ворует. Где ж, бланманже, мои семнадцать лет?..»
- Меня не видели! - ощерился на прощанье Василий, взваливая на спину жёсткий тяжёлый узел. Знал заведомо: эти продадут. Он из горлышка допил бутылку кефира, что держал в руке, зашвырнул её в лес. Вытер рукавом губы. Сонливо, на всякий случай, ещё раз повёл стволом автомата перед физиономиями.
- Продадите - я вас, козлячьи рожи, под землёй найду, и вы... Ясно?
Конечно, им было ясно.
То ли эти двое слишком быстро его «сдали», то ли собаки вышли на его след, но поздно вечером Василий, лёжа на краю пойменного луга в высокой сухой траве, кожей почувствовал: погоня рядом. В человеке ещё жив волк - это истина, как истинным было и то, что здесь, в сухой траве, открывшейся весной после глубоких снегов, жизни не будет. Василий вдруг обидно и жёстко понял: свобода, к которой он, оглушив до полусмерти конвоира, рванулся с лесной делянки, была не в этом небе и не на этой земле. Свобода оказалась маленьким и уродливым по своему предназначению куском металла в руках, лязгающим послушным затвором.
Василий нехотя поднялся, ещё почти спокойно просчитал про себя варианты погони. Не столько разумом, сколько чутьём. Показалось ему, что погоня, скорее всего, не по реке, хотя логика подсказывала именно этот ход. Погоня должна быть где-то наверху, где-то на этой высокой береговой террасе.
Еле-еле и всего на одно мгновение почуял он собаку. Как зверь... То ли лай почудился, то ли в ноздри ударил ветерок, разорванный запахом псины, то ли это уже нервы жили колебаниями нечеловеческой реакции. «Волки поганые», - плюнул Василий и побежал с места, выбирая ровный завод сил. Так, чтобы хватило надолго. До упаду. Только так.
Спасли сумерки. Василий шёл сначала отмелью вверх по реке, потом по ручью тоже вверх. Долго чапал по сырой ложбине, рыжей от прошлогоднего папоротника и иван-чая.
Издалека увидел огни деревушки, но её он для себя зло отрезал: «Ни хрена, Вася! Там тебя ждут! Ждите. Я лучше подохну здесь где-нибудь, в болоте... У вас там то же болото».
Он повернул опять в лес. Шёл недолго. Тяжело идти почти в полной темноте. Вышел на лёгкое пространство бора-беломошника, решил залечь здесь - утром легко просматривается пространство.
Откуда-то из глубины бора наползал сырой туман. Наверное, где-то там болото. По туману шорох. По шороху дробь копыт, хруст ветки. Неожиданно, как из стены, вышел громадный, но тощий лось.
Человек и животное под чёрным беззвёздным небом стояли друг против друга, и будто не было им дорог разминуться между вековых сосен.
- Здорово... бламанже... Тоже, что ль, загоняют? Нам бы крылышки... Ну, ты здо-ро-вый бык, я б тебя... Вали отсюда, -Василий махнул автоматом, но сохатый набычился, опустив против человека рога. У него тоже, наверно, хорошее чутьё -понимал, что этот двуногий стрелять не будет.
- Пшёл, говорю!.. Твоя фатера, что ль? У-у, фраер!
«Фраер» ушёл гордо, только пописал на прощанье.
В третий раз Васю Балабаева замели «не по делу». Разнимал он драку в ресторане - за чужие красивые глазки получил фингал, дал сдачи; для получившего сдача закончилась реанимацией: Вася сел. Допустимые пределы самообороны на суде, естественно, не сработали. «Бандюга. Фашист», - шипели в зале суда бабки. «Третья ходка - всё за помидоры», - подкалывали мужики в камере. Вася дивился на свои кулачищи, одинаково выручающие в жизни и показывающие дулю судьбе. В третий раз они срабатывают аккурат на статью 206 Уголовного Кодекса России.
Сидеть не хотелось всегда, все три раза. Оно, конечно, понятно - кому эдак сидеть хочется? Васе не хотелось до смерти. В этот раз он и посчитал: лучше пусть смерть, чем сидеть «ни за что». Так решил, и когда выдался случай...
А тут ещё весна, и ветер такой - с запахами. Заплакал бы, да - чёрт подери! - разучился.
Во сне Василий дёргал ногами, не открывая глаз, поднимал голову, будто прислушивался, и опять ронял её, очугуненную усталостью.
Звёзды скучно, как на разводе, смотрели на человечка, обнявшего автомат. Сверху он, наверно, был похож на вывернутый из земли могучий корень.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.