По коридору, удаляясь от окровавленного Бартеломью, шел Кил Фастрич. Он приближался к Ален. К пустой Ален. Подошел, взглянул ей в отрешенное лицо, и не найдя в нем ничего достойного, пошел дальше. Однако через три шага вернулся, и забрал свою трость.
Бартеломью пошевелил скрюченными пальцами. Потом наклонился и посмотрел на живот. Изодранные руки были пусты. Кошки не было. Он поднял глаза и посмотрел на Ален. Взгляд ее прозрачных зеленых глаз затуманился, стал блеклым и безжизненным. «Она пуста, — понял он. — Жива, но пуста». Старик кое-как встал с пола, оскальзываясь, и оставляя на нем кровавые следы. Потом поднял нож, и побрел к лестнице. Чувствовал он себя отвратительно. В голове шумело, живот крутило, а легкие словно огнем горели. Он добрался до стоящей в проходе Ален, и понял, что не сможет идти дальше. С ним что-то происходило. Силы стремительно покидали его, и без того не молодое тело. Согнувшись, Бартеломью свернул в свою палату, и еле волоча ноги, подошел к окну. Положил нож на широкий подоконник, оперся о него второй рукой, и потянул на себя створку окна. Фрамуга скрипнула, и отворилась, впустив в комнату свежий воздух. Он прокатился волной по редеющими волосами, старик глубоко вдохнул, и устало улыбнулся. Собрав оставшиеся силы, он взобрался на подоконник, и посмотрел вниз. Там, в парке, на одной из скамеек сидел Бимен.
***
Он сидел на скамейке, и задумчиво глядел на вход в больницу. Скоро должен выйти Бартеломью. Вероятнее всего старик уже заметил его присутствие здесь, и сейчас моет груши, чтобы спуститься вниз и насладиться трапезой на свежем воздухе. Время тянулось, испытывая терпение Бимена. Но внезапно, в больнице громко завизжала какая-то девушка, или женщина. По визгу не всегда можно определить возраст человека. Пчеловод насторожился. Было в этом вопле что-то пугающее, заставляющее поежиться от холодка, пробежавшего по спине. «Может она мышь увидела, или паука?» — Подумал Бимен, представив на секунду огромную тетку, которая забралась на табурет, и истошно визжа, теребит подол платья.
Несколько минут спустя, на четвертом этаже, скрипнув заржавевшей петлей, открылась створка окна. Человек, сделавший это, залез на подоконник, высунулся в проем, и посмотрел вниз. Это был Бартеломью. У Бимена замерло сердце. Старик выглядел не очень хорошо. Его шатало, одна рука была по локоть в крови. Детально рассмотреть и понять, что с ним произошло, не позволяло расстояние. Пчеловод поднялся со скамейки, и пошел к зданию больницы. Мысленно он повторял как молитву: «Держись, Барти! Держись! Не вздумай выпасть! Я тебя не поймаю. Не успею».
Хлопнула входная дверь, и на улице появился Кил Фастрич. Он был бодр, весел, и словно светился изнутри от переполнявшего его счастья. В его планы входило прогуляться сейчас по городу, и сожрать еще какую-нибудь душу. Теперь новое чувство голода не покидало его, постоянно усиливаясь. Навстречу Килу шел молодой человек с неторопливой походкой. Он постоянно поднимал голову вверх, и смотрел на окна больницы. Фастрич преградил ему дорогу. «Пожалуй, это то, что нужно» — подумал он. — «И далеко ходить не надо. Кристально чистая, молодая душа. Закусить такой, все равно, что родниковой воды испить после вкусного обеда». Юноша попробовал обойти, но Кил не позволил это сделать. Парень остановился. Сверху донесся срывающийся голос старика: «Это она, Бимен! Это она!»
Парень задрал голову и спросил: «Что?»
— Ведьма!
— Где? — Бимен сделал шаг назад, и посмотрел на человека, не дающего ему пройти.
— Перед тобой! — услышал пчеловод голос сверху, и почувствовал легкую слабость. Голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Бимен сделал еще шаг назад. Мужчина, поигрывая дубовой тростью медленно приближался. Он улыбался, искренне чему-то радуясь. Однако его глаза говорили о другом. От них веяло холодом и смертью.
Пчеловод даже сообразить не успел, что произошло. Не успел приготовиться, собраться, выстроить стену из пчел, уйти в защиту. Он оказался открыт, со всех сторон. Открыт и беззащитен. Сейчас он был маленьким ягненком перед огромным серым волком. «Нет!» — успел подумать Бимен перед тем, как зубы волка сомкнулись на его шее.
***
Бартеломью видел из окна, как Фастрич подошел почти вплотную к Бимену. Он увидел, как у пчеловода безвольно поникли плечи, а голова покорно опустилась. Полосатая армия пчеловода молчала. Ее не было. Старик отсчитал три секунды, и прицелился. Он вытянул перед собой нож, как бы протягивая его невидимому человеку, затем поднес рукоять к лицу. Отвел чуть дальше, за голову, и вместе с выдохом, резко выбросил руку вперед. Кончики пальцев успели почувствовать, как скользнула по ним полированная сталь. Клинок покинул ладонь, и, вращаясь устремился вниз.
Говорят, что гвоздь, сброшенный с девятого этажа, может пробить человека насквозь. Не знаю, правда это или нет, но нож, брошенный Бартеломью из окна четвертого этажа смог прервать пиршество Кила Фастрича. Он воткнулся ему в шею, пробив ее почти насквозь, и застряв между позвонками. Бывший инсультник несколько раз взмахнул руками, повернулся, чтобы посмотреть на смельчака, отвлекшего его от приема пищи, и рухнул у ног Бимена. Покинутое сознание пчеловода тотчас вернулось обратно в тело. Он заморгал, не понимая, что с ним происходит, и стал оглядываться. Перед ним лежал мужчина, с торчащим из шеи черным ножом. В руке он держал дубовую трость. Его пальцы сжимались и разжимались, он был жив и едва слышно мычал. Бимен хотел наклониться и помочь раненому, но резкий голос Бартеломью заставил остановить руку на полпути.
