Безутешная плоть - [76]
– Эй, Педзи! – улыбается как-то начальница, когда на маленькой кухонной стойке уже накрыт обед из самосы, капустного салата, угали и тушеного мяса, который теперь заказывает Педзи, и вы предлагаете друг другу все попробовать. – Знаешь что? Как только прибудет твой тысячный клиент, мы повысим тебе зарплату. После десяти тысяч подумаем о ссуде на приобретение дома.
В тебе нарастает беспокойство, и ты соображаешь, как тоже привлечь тысячи клиентов. С мыслью об этом ты берешь в тур еще несколько групп туристов. Год заканчивается, начинается новый.
– Все бхо! Все бхо![50] – однажды утром поет Педзи во весь голос.
Ты вернулась с базы «Зеленая жакаранда», так и не придумав для себя ничего нового.
– Не «бхо», – огрызаешься ты. – «Бо». Французский.
Пятеро юношей, учившихся в дядиной миссии, болтали друг с другом по-французски – им нравилось, а кроме того, они хотели продемонстрировать свои знания, но потом правительство объявило, что такие знания и, как результат, панафриканское взаимодействие местным не нужны, и вымело язык из школ.
Ты приучилась сыпать разными сведениями в разговорах с коллегами, не имеющими отношения к турам, потому что, как и молодая сестра Май Гаму, хочешь, чтобы у тебя была тайна. Хочешь, как и юноши из миссии, показать свою ученость. И сейчас намекаешь на то, что образование, полученное тобой в миссии, выше того, что у коллеги.
– Мы собираемся в зале заседаний, – нетерпеливо блестя глазами, отвечает Педзи, на которую твое замечание не производит впечатления. – «Туристическому гетто» уже год. Потрясающе! Что дальше? Стану президентом этой страны. Королевой Англии. Или римским папой. Мы там подождем мисс Стивенсон. Все бхо! Все бхо! – поет она, выходя.
В зале заседаний ты ударяешься коленом о кованое железо. На юбке расплывается пятно крови.
Педзи сидит напротив, ее взгляд становится холодным и непроницаемым. Через несколько минут заходит начальница.
– Хорошо, что вы уже здесь, – говорит она.
Поставив сумку на стол и порывшись в ней, Трейси достает пакет апельсинового сока и бутылку игристого вина.
– Выпьем за Педзи. – Она ставит все на стол и начинает снимать с бутылки золотую фольгу.
Ты киваешь, испытывая ощущение, которого не знала уже много месяцев, – пустоту в матке.
Педзи уходит на кухоньку и через несколько минут возвращается с подносом, уставленным чашками, бокалами и несколькими круассанами из пекарни «Средиземноморье», прямо из холодильника.
– Спасибо, Педзи!
Трейси расставляет бокалы на столе и разливает вино. Губы у нее поджаты, на подбородке маленькие рытвинки, напоминающие целлюлит, рот очерчен белой линией напряженных складок. Педзи стоит позади начальницы.
– А как там моя прибавка, мэм? – спрашивает она, делая вид, что это шутка.
– Ах да, – вспоминает Трейси. Она еще занята бокалами. Из одного пена проливается на стол. Кончики ушей начальницы краснеют. Наконец она выпрямляется. – Тысячный. Когда он зарегистрировался?
– Она… три недели назад, – отвечает Педзи.
– Вот доказательство того, что в принципе любой может достичь всего, если очень хочет. – Начальница поднимает бокал. Она смотрит на тебя, на коллегу, и глаза ее довольно блестят. – За Педзи! За королеву «Туристического гетто»!
– За Королеву гетто! И за «Туристическое гетто», – с сарказмом повторяешь ты.
Между ее словами и твоим отчаянием вино, запузырившись, вытекает у тебя из ноздрей. Ты задыхаешься и давишься.
Улыбка Трейси переходит в усмешку, затем исчезает. Педзи раздает бумажные салфетки.
– Бхо, – повторяет она, кланяясь. – Вы не хотите что-нибудь сказать о всемилостивейшей прибавке?
– Это мы обсудим отдельно, – обещает Трейси. – Не волнуйся, я уже все оформила. Я помню все, о чем мы договаривались.
Ты поудобнее садишься на стуле, подсчитывая проценты и ежемесячные выплаты, прикидывая, будет ли теперь заработок Педзи превышать твой.
Трейси отодвигает бокал и приосанивается.
– Все лучше, чем ты думаешь. – В ее голосе слышится твердая убежденность.
Ее слова приводят тебя в ужас.
– В такие моменты, как сейчас, нужно следить за мячом. Возможности открываются повсюду, – кивает она, глядя тебе прямо в лицо и не моргая. Голос давит и давит на тебя. – Тамбу, Педзи показала путь. Направление, в котором нам надо двигаться.
Педзи кивает, точно как Трейси.
– Она мыслит вне парадигмы, – продолжает начальница. – Именно так мы все должны думать, если хотим использовать нынешнее время в этой стране. – Трейси замолкает и смотрит на тебя с легкой грустью. – У тебя было много времени, чтобы что-то предложить. Мы должны повысить эффективность нашей программы. И вот я задумалась, взяв за основу идею Педзи. И решила, что было бы неплохо, если бы у тебя тоже был свой бренд, Тамбу.
Ты осторожно киваешь.
– Королева Тамбу. – Просунув ладонь под мышку, одну руку Педзи кладет на грудь, а пальцами другой принимается постукивать по столу. – Хм! Ты задумалась? И о чем же?
– Поэтому мы тут и собрались, – говорит Трейси.
Ты сцепляешь пальцы на коленях. У тебя потеют подмышки. Сердце бьется так громко, что ты почти ничего не слышишь. Не можешь ни вдохнуть, ни выдохнуть.
– Вообще-то, Педзи, совсем не похоже на то, что ты сделала, правда, – слышишь ты голос начальницы, когда удается опять подключиться к разговору. – Соревноваться с «Туристическим гетто» безнадежно. Я думаю не о городе. Что-то вроде ранчо, но не ранчо. Отдать дань уважения нашим корням. Откуда мы родом. Я думала, туда, в деревню, – продолжает начальница.
Причудливый калейдоскоп, все грани которого поворачиваются к читателю под разными углами и в итоге собираются в удивительный роман о памяти, восприятии и цикличности истории. 1988 год. Молодой историк Сол Адлер собирается в ГДР. Незадолго до отъезда на пешеходном переходе Эбби-роуд его едва не сбивает автомобиль. Не придав этому значения, он спешит на встречу со своей подружкой, чтобы воссоздать знаменитый снимок с обложки «Битлз», но несостоявшаяся авария запустит цепочку событий, которым на первый взгляд сложно найти объяснение – они будто противоречат друг другу и происходят не в свое время. Почему подружка Сола так бесцеремонно выставила его за дверь? На самом ли деле его немецкий переводчик – агент Штази или же он сам – жертва слежки? Зачем он носит в пиджаке игрушечный деревянный поезд и при чем тут ананасы?
Горячо влюбленный в природу родного края, Р. Бедичек посвятил эту книгу животному миру жаркого Техаса. Сохраняя сугубо научный подход к изложению любопытных наблюдений, автор не старается «задавить» читателя обилием специальной терминологии, заражает фанатичной преданностью предмету своего внимания, благодаря чему грамотное с научной точки зрения исследование превращается в восторженный гимн природе, его поразительному многообразию, мудрости, обилию тайн и прекрасных открытий.
Судьба иногда готовит человеку странные испытания: ребенок, чей отец отбывает срок на зоне, носит фамилию Блаженный. 1986 год — после Средней Азии его отправляют в Афганистан. И судьба святого приобретает новые прочтения в жизни обыкновенного русского паренька. Дар прозрения дается только взамен грядущих больших потерь. Угадаешь ли ты в сослуживце заклятого врага, пока вы оба боретесь за жизнь и стоите по одну сторону фронта? Способна ли любовь женщины вылечить раны, нанесенные войной? Счастливые финалы возможны и в наше время. Такой пронзительной истории о любви и смерти еще не знала русская проза!
В романе «Крепость» известного отечественного писателя и философа, Владимира Кантора жизнь изображается в ее трагедийной реальности. Поэтому любой поступок человека здесь поверяется высшей ответственностью — ответственностью судьбы. «Коротенький обрывок рода - два-три звена», как писал Блок, позволяет понять движение времени. «Если бы в нашей стране существовала живая литературная критика и естественно и свободно выражалось общественное мнение, этот роман вызвал бы бурю: и хулы, и хвалы. ... С жестокой беспощадностью, позволительной только искусству, автор романа всматривается в человека - в его интимных, низменных и высоких поступках и переживаниях.
«…Этот проклятый вирус никуда не делся. Он все лето косил и косил людей. А в августе пришла его «вторая волна», которая оказалась хуже первой. Седьмой месяц жили в этой напасти. И все вокруг в людской жизни менялось и ломалось, неожиданно. Но главное, повторяли: из дома не выходить. Особенно старым людям. В радость ли — такие прогулки. Бредешь словно в чужом городе, полупустом. Не люди, а маски вокруг: белые, синие, черные… И чужие глаза — настороже».
Повесть известной писательницы Нины Платоновой «Я детству сказал до свиданья» рассказывает о Саше Булатове — трудном подростке из неблагополучной семьи, волею обстоятельств оказавшемся в исправительно-трудовой колонии. Написанная в несколько необычной манере, она привлекает внимание своей исповедальной формой, пронизана верой в человека — творца своей судьбы. Книга адресуется юношеству.
В основе книги – подлинная история жизни и борьбы деда Луизы Эрдрич. 1953 год. Томас работает сторожем на заводе недалеко от резервации племен. Как председатель Совета индейцев он пытается остановить принятие нового законопроекта, который уже рассматривают в Конгрессе Соединенных Штатов. Если закон будет принят – племя Черепашьей горы прекратит существование и потеряет свои земли.
Нигде не обживаться. Не оставлять следов. Всегда быть в движении. Вот три правила-кита, которым нужно следовать, чтобы обитать в Новых Дебрях. Агнес всего пять, а она уже угасает. Загрязнение в Городе мешает ей дышать. Беа знает: есть лишь один способ спасти ей жизнь – убраться подальше от зараженного воздуха. Единственный нетронутый клочок земли в стране зовут штатом Новые Дебри. Можно назвать везением, что муж Беа, Глен, – один из ученых, что собирают группу для разведывательной экспедиции. Этот эксперимент должен показать, способен ли человек жить в полном симбиозе с природой.
Роман-лауреат Букеровской премии 2019 года, который разделил победу с «Заветами» Маргарет Этвуд. Полная жизни и бурлящей энергии, эта книга – гимн современной Британии и всем чернокожим женщинам! «Девушка, женщина, иная» – это полифония голосов двенадцати очень разных чернокожих британок, чьи жизни оказываются ближе, чем можно было бы предположить. Их истории переплетаются сквозь годы, перед взором читателя проходит череда их друзей, любовников и родных. Их образы с каждой страницей обретают выпуклость и полноту, делая заметными и важными жизни, о которых мы привыкли не думать. «Еваристо с большой чувствительностью пишет о том, как мы растим своих детей, как строим карьеру, как скорбим и как любим». – Financial Time.
Шорт-лист Букеровской премии 2021 года. Современный роман, который еще десять лет назад был бы невозможен. Есть ли жизнь после интернета? Она – современная женщина. Она живет в Сети. Она рассуждает о политике, религии, толерантности, экологии и не переставая скроллит ленты соцсетей. Но однажды реальность настигает ее, как пушечный залп. Два коротких сообщения от матери, и в одночасье все, что казалось важным, превращается в пыль перед лицом жизни. «Я в совершенном восторге от этой книги. Талант Патриции Локвуд уникален, а это пока что ее самый странный, смешной и трогательный текст». – Салли Руни «Стиль Локвуд не лаконичный, но изобретательный; не манерный, но искусный.