Безумный мир, господа! - [8]
Господи, беда-то какая! Дозвольте, я помогу вашей милости.
Входит сэр Нараспашкью, наполовину еще опутанный
веревкой, за ним - посыльный.
Сэр Нараспашкью
Как это тебе, честная душа, удалось спастись от этих бандитов?
Посыльный
Чудом, сударь! Я ведь, ваша милость, одетый лежал.
Сэр Нараспашкью
Вот оно в чем дело. Жаль, что мне невдогад было одетым спать лечь, тогда и я бы от них ушел, притворился бы нищим и ушел, а теперь по их милости я действительно нищий, во всяком случае здорово поиздержался. Но что особенно меня удручает, господин землемер по казенной надобности, так это то, что злодеи столь грубо обошлась с его светлостью. Как представлю. себе его связанным по рукам и ногам, сердце кровью обливается! Спасибо тебе, дружище. А сейчас беги и развяжи их. Скорее, слышишь, скорее!
Посыльный
Вы уж меня, дурака, простите, а только, сударь, они давно развязаны. Теперь ихнее дело господское - кушать, спать да ветры пускать.
Уходит.
Сэр Нараспашкью
Презренный сарацин, вот я кто, если боюсь смотреть в глаза его светлости. Мило-о-орд!
Глупли (из-за занавесок)
Кого еще там принесла нелегкая?
Сэр Нараспашкью
Господи Исусе, они его, кажется, до смерти напугали.
Глупли
Это ты, Кастраттер?
Сэр Hapаспашкью
Кастраттер? Ну, это явно не меня.
Глупли
Ты, Дью Ралей?
Сэр Hараспашкью
Дью Ралей? Нет, это тоже не по моему адресу. Я, может, и выжил малость из ума, но ведь не настолько!
Глупли
Да кто же там, черт меня подери?
Сэр Нараспашкью
Это я, милорд. Доброе утро.
Глупли
Доброе утро. Извините, сэр, что не могу при всем желании пожать вам руку. А что, в ваших краях всегда так радушно встречают гостей?,
Сэр Нараспашкью
Милорд, вы разрываете мне сердце.
Весь мой урон - ничто в сравненье с этим:
На вас, как на чижа, набросить сети!
Глупли
Я-то думал, сэр, что все в округе души в вас не чают. А у вас, оказывается, есть враги, и нам, вашим друзьям, очень больно это видеть. Ваши речи, сударь, пришлись мне по душе больше, чем ваше жилище; вообразите, за целую ночь ни разу глаз не сомкнул. Как вы думаете, сэр, что это были за грабители?
Сэр Нараспашкью
Разбойники из Линкольншира, милорд.
Глупли
Из Линкольншира? Ну что вы, сударь, что вы! Это какие-нибудь местные молодчики, помяните мое слово.
Сэр Нараспашкью
Вы так думаете, милорд?
Глупли
Даю вам голову на отсечение. Они хозяйничали у вас, как у себя дома, знали все ходы и выходы.
Сэр Нараспашкью
Вот и держи открытый дом! А мы после этого еще удивляемся, что многие запирают двери, как только дело идет к обеду.
Глупли
Нахрапистые были молодчики, ничего не скажешь. Я ведь открылся им, кто я есть и дал слово джентльмена, что не выдам их, пусть только уберутся подобру-поздорову.
Сэр Нараспашкью
Отпетые негодяи!
Глупли
Вы думаете, они поверили моему слову?
Сэр Нараспашкью
Неужели нет?!
Глупли
Представьте себе. Они ответили мне, что слово лорда скоротечно, как чахотка, что не пройдет и часа, как мое честное слово можно будет хоронить. Сосунки! У них еще молоко на губах не обсохло, а туда же! Но что делать, я лорд, я должен сдержать свое слово.
Сэр Нараспашкью
Неслыханные мерзавцы!
Глупли
Совершенно с вами согласен, сэр. Мой приезд принес вам несчастье.
Сэр Нараспашкью
Напротив, ваша светлость. Это я принес вам несчастье.
Глупли
Ах, сударь, меня-то что жалеть?
Сэр Нараспашкью
Помилуйте, милорд, у вас никак синяк на плече? Срази их моровая язва!
Глупли
Где, сэр? Здесь?
Сэp Hараспашкью
Больно, когда нажимаете?
Глупли
Ох, больно!
Сэр Нараспашкью
Вот и у меня в этом месте болит. Чума на их головы!
Глупли
Но где особенно, сударь, ноет, так это здесь.
Сэр Нараспашкью
Запястье? Ну точно! И у меня оно распухло и поначалу словно онемело.
Глупли
Точь-в-точь как у меня.
Сэр Hapаспашкью
Это потому, милорд, что крови сюда долго не поступала.
Глупли
Похоже, вы правы.
Сэр Нараспашкью
Ноет и ноет. Разрази их гром!
Входит Червчилль.
Червчилль
Черт-те что! Ну и дом! Привидения так и шастают.
Сэр Нараспашкью
Можно вас, сударь, на полслова.
Глупли
Какие новости, Кастраттер?
Червчилль
Мне очень жаль, ваша светлость, но вы лишились...
Сэр Нараспашкью
Тсс, тсс, тсс...
Глупли
Чего я лишился?
Сэр Нараспашкью
Сна, милорд, только и всего.
Глупли
Так чего я лишился? Отвечай, тебе говорят!
Червчилль
Ну да, милорд, сна, больше ничего.
Глупли
Еще бы! Уж какой там сон. Одеваться!
Занавески задергивают.
Червчилль
Платье его светлости! Его светлость будут вставать.
Сэр Нараспашкью
Молодцом, что поддакнули. Идите-ка ближе. Так что там потерял милорд? Шепните мне на ухо.
Червчилль
Я должен доложить об этом его светлости.
Сэр Нараспашкью
Да тише вы! Скажите мне.
Червчилль
Вы очень огорчитесь, сударь.
Сэр Нараспашкью
Пустое. Говорите все как есть.
Червчилль
Если так угодно вашей милости, то у моего господина украли бриллиант на голубой шелковой ленте, который обошелся ему в сотню фунтов, и еще на столько же золотых империалов.
Сэр Нараспашкью
Итого, значит, двести фунтов?
Червчилль
Ваша милость принимает это слишком близко к сердцу.
Сэр Нараспашкью
Идите за мной. Я отсчитаю вам всю сумму. Его светлости об этом, разумеется, ни звука.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.