Безумие Дэниела О'Холигена - [110]

И медиальное представление было и для молодых и для старых.

Толпа утихомирилась и снова стала заполнять площадь. Вскоре во всех палатках и павильонах закипела торговля дурными советами, ненадежными сведениями, полуправдами полуправд и прочими выгодами образования, имевшимися в наличии в День открытых дверей. Воздушная кукуруза Билли Миллера исчезала быстрее, чем ее выпекала грудастая девица, не слишком, впрочем, быстро, а жонглирование самого Билли собрало плотную толпу, включая Барта Манганиза и Шарлин. Сестра Билли рассыпалась в поздравлениях и ободрениях.

— Спасибо, сестричка, — отдувался Билли. — Райское место для маркетинга. Особенно для связей с общественностью. — Он уронил теннисный мяч, бросил в сторону остальные и взялся за индийские биты. — У меня тут славный материальчик — упаковка, зазывала и награда, — он дернул головой туда, где юнец устрашающего безобразия заполнял заявление, влюбленно озираясь на грудь девицы с поп-корном.

— Отлично сработано, Билли, — отозвался Барт. — Приятно иметь дело с профессионалом.

Билли подмигнул и закрутил в воздух биту.

Ректор с супругой двинулись в сторону «Науки о поведении», к стенду условных рефлексов, где старый ньюфаундленд трудился над ракушками, всякий раз упорно выбирая не ту.

— Текс, опять хуже, чем случайное совпадение, — прикрикнула молодая женщина в белом халате на ньюфаундленда, который в то же мгновение повернулся и заснул. — Придется увеличить вольтаж, — оповестила она коллегу с электростимулятором.

Невзирая на прочие развлечения, в том числе и на медиа-шоу, самая большая толпа скопилась у массивного тяжеловоза и поразительной сцены на повозке. Под веселую музыку, журчащую из портативных динамиков, Солдат № 4 (сестра Имприматур), скаля зубы, проделывал долотом и коловоротом дыры в кресте, Солдат № 1 (К. К. Сук), как умалишенный, крался вдоль повозки, пугая толпу кувалдой и свирепыми гримасами, Солдат № 3 (Алисон Фетц), похлопывая узловатой веревкой по сапогу, считал огромные гвозди, а Солдат № 2 (мистер Сеймур Рильке) манипулировал ручками динамиков, акцентируя сцену драматическими крещендо. Все это — не прерывая острого диалога:

Сестра Имприматур

(бросая сколоченный крест):

Вот в землю крест войти готов

С дырьем пробитым, в смерть путь проложен.

К. К. Сук

(закуривая «Мальборо»):

Гляди, и Хрис во сю длину

На крес свой буде тут положен.

Алисон

(пнув простертого отца Синджа сильнее, чем собиралась):

Наглец, он в страхе поплатится,

И все узрят, как мы — за дело.

Мистер Рильке

(гримасничая, как злодей из водевиля):

Тащи-ка нож, тут пригодится,

Удобств его лишится тело!

Толпа затрепетала от грядущих ужасов, и когда отец Синдж, слабо приподнявшись, на самом деле попросил воды, на него зашикали с таким рвением, что его сокурсники решили притвориться, будто бы это часть роли. К. К. Сук жестоко расхохотался, под крики бурного одобрения поволок обезвоженного священника к кресту и расправил его на нем.

Алисон

(пытаясь удержать трепещущее запястье Деклана Синджа в дыре на поперечине):

Так в страхе сжалась плоть его,

Дыра не к месту на целый фут.

Мистер Рильке:

Наверно, худо пробурили.

К. К. Сук

(со смаком):

Тада его мученья ждут!

Сестра Имприматур

(защищая свое плотницкое искусство):

Клянусь, разметка сплоховала,

Вот и отверстье не точь-в-точь.

К. К. Сук

(царственно):

Кочай трепать! Ватай конец!

Растянем славно, и скука прочь!

Когда великолепная четверка принялась тянуть веревки с притороченными к ним конечностями Христа, толпа взревела: «Раз, два… У-ух-нем!» Деклан Лойола Синдж издал вопль, вызванный скорее болью в суставах, нежели требованиями роли. Кампус сотряс согласованный вой: «Раз, два… У-ух-нем!», и отец Синдж мог поклясться — что-то хрустнуло у него в плече.

Доктор Манганиз и Шарлин приблизились к представлению, которое они сначала по ошибке приняли за работу театрального факультета. Когда же Шарлин заметила на борту повозки вывеску «Средневековая литература», она повернулась к Барту и зашипела многочисленные оскорбления в адрес его мужских достоинств. Запущенный в действие, ректор протиснулся сквозь ревущую толпу и добрался до края повозки. Вблизи сцена растяжки конечностей бедолаги Спасителя в сторону просверленных дыр выглядела довольно устрашающе.

Сестра Имприматур

(раздраженная поведением солдата Сука):

Ишь, как лорд, в приказах ловкий!

Лучше помоги с веревкой!

К. К. Сук

(уничижительно):

Ну конечно помогу,

Как улитка побегу.

Алисон

(хватая пакет с гвоздями):

А я на крест его пристрою

И гвоздем прибить могу!

Эту часть представления толпа желала рассмотреть внимательнее. Алисон подняла кувалду, пока К. К. Сук дрожащими пальцами прилаживал шестидюймовый гвоздь к Христову запястью. Кувалда ударила. Как и задумывалось, мимо гвоздя и запястья, зато Христу по пальцу, что заставило отца Синджа заорать так жутко, что ректор на какое-то время перешел исключительно на вегетативные реакции.

— Дерьмо собачье, — выдохнул он. — Дерьмо гадючье! — Но вскоре взял себя в руки. — Извините! Извините, пожалуйста! Я ректор университета, и вы должны немедленно это прекратить.

Но актеры не слышали его из-за гомона толпы, предавшейся своей неуемной кровожадности. Вскоре солдаты приторочили потеющего галилеянина за запястья и голени к кресту и под отмашку К. К. Сука принялись крест поднимать.