Бессмертный корабль - [18]

«К гражданам России!

Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов — Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.

Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, это дело обеспечено.

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»

Вскочив, Алонцев срывает наушники и оборачивается к Белышеву:

— Прочел, комиссар? Ведь это... ведь об этом... Дай я тебя обниму, Шура!..

Они троекратно целуются и вместе несут в кубрики, в машинное и котельное отделения, на боевые посты у пулеметов и орудий слова воззвания Военно-революционного комитета, которыми Ленин, как волшебным ключом, открыл людям дверь заветного мира свободы. Воззвание словно подлило масла в огонь. Многое уже совершилось, многое еще предстоит, а сигнала о выступлении «Авроры» нет и нет. Моряки встревожены. Как потом в глаза людям смотреть, когда спросят: «Где же вы были, орлы»? О чем думают комиссар и судовой комитет? Доколе в гляделки играть с Керенским?

Выждав, пока самые нетерпеливые из команды вволю накричатся, Белышев объявляет приказ Военно-революционного комитета о посылке отряда в Смольный.

— А еще Лукичев расскажет, что видел и слышал в городе. Говори, Николай.

Машинист повторяет рассказ о своем посещении Смольного, о встрече с отрядами Бабина и Фотеева.

Тем временем Белышева дергают за рукав.

— Выйди к трюму, — вполголоса зовет вахтенный из боцманской команды.

— Что-нибудь стряслось? — беспокоится комиссар и настороженно оглядывает помещение.

Сотни людей с интересом слушают Лукичева.

Вахтенный шепчет:

— Ссорятся. Через вентиляторы каждое слово слыхать.

Комиссар спешит к трапу.

* * *

У накрытого брезентом люка, ведущего из батарейной палубы в трюм, нет никого, кроме двух часовых. Они стерегут арестованных офицеров и командира корабля, переведенных из уютной кают-компании в темный трюм, по распоряжению судового комитета. Сдвинув бескозырки набок, часовые прильнули к раструбам вентиляторов, питающих трюм воздухом.

— Послушай, — предлагает Белышеву один из часовых. — Мичманок взбунтовался. Хочет к нам перейти, а командир судом грозит.

Комиссар приникает ухом к раструбу и тотчас узнает голос мичмана Поленова, самого молодого из офицеров:

— ...не только мечтают о власти, но и действуют. Причем нисколечко не боятся нас. Вдобавок даже в трюм засадили... Вы как хотите, а я буду проситься наверх. Надоело!

— Без пересадки — и в большевистские ораторы! Посмотрим, посмотрим, как большевики сумеют взять власть!

— Это Эриксон, — угадывает комиссар и громко приказывает часовым: — Откройте! Сейчас я его обрадую, друга милого, нейтрального!

Часовые сбрасывают брезент с трюмного люка.

— Погоди, комиссар, посвечу.

Наклонясь над квадратным люком, вахтенный опускает в него фонарь «летучку».

В трюме будто вымерли.

Белышев быстро слезает по крутому скобтрапу, прыгает с нижней ступеньки на дощатый настил, оглядывает офицеров и, найдя Эриксона, не без иронии говорит:

— Плохая гадалка из вас, гражданин командир: большевики уже взяли власть. Читайте. — Он протягивает ему радиограмму: — Читайте вслух.

Запинаясь от удивления, командир оглашает воззвание Военно-революционного комитета, принятое Алонцевым.

Комиссар исподлобья наблюдает за офицерами. Эриксон разводит руками. Худощавый юноша-мичман, вытянув шею, подался вперед. Тучный, багроволицый артиллерист нервно теребит пуговицу на кителе, как бы намереваясь оторвать ее.

— Поскольку Временное правительство низложено... — мямлит Эриксон, — мы свободны от обязательств по отношению к нему...

Он долго размышляет под пристальным взглядом Белышева, затем вытягивает руки по швам:

— Предоставляю себя в распоряжение новой власти.

— Вы? — обращается Белышев к артиллеристу.

— Я, — тоном крайнего изумления восклицает тот. — Повременю.

— Дело хозяйское, — сухо отвечает комиссар. — А что скажете вы, мичман?

— Согласен принять вахту.

— Так полезайте на палубу вместе с командиром. Еще кто?

Офицеры мнутся.

— Охотников нет! — вызывающе заявляет старший офицер Никонов.

— Нет так нет! — миролюбиво говорит комиссар. — Тогда придется вам поскучать в трюме. Пока с Керенским управимся.

Он лезет по скобтрапу наверх, где дожидаются командир и мичман, объявляет обоим, что они свободны в пределах корабля, и, приказав часовым снова закрыть люк трюма брезентом, возвращается на мостик.

* * *

За короткое время, пока Белышев находился в кубриках и в трюме, обстановка вокруг крейсера неузнаваемо изменилась. Весь устьевый участок Невы от Балтийского завода до Николаевского моста запружен боевыми кораблями и вспомогательными судами всех типов: миноносцами, тральщиками, подводными лодками, буксирными и пассажирскими пароходами, грузовыми транспортами, баржами, вооруженными паровыми и моторными яхтами. Набережные черны от множества людей в матросских бушлатах. Это прибыл из Кронштадта по вызову Военно-революционного комитета руководимый большевиками сводный отряд моряков Балтийского флота.