Беседы о литературе: Восток - [31]
Мне кажется, что это свидетельство каким-то образом связано с той эпитафией, которую сочинил для себя поэт. Rosa Mystica – так называли в Средние века Пречистую Деву Богородицу. Роза – символ и чистоты, и непóнятости, и радости. Роза со своим совершенным и сияющим ароматом прежде всего и зрительный образ. А Рильке ищет именно вúдение мира. Vision, говорит Неизвестная в своем письме, подчеркивая, что он, поэт, подарил ей в этот день свое вúдение людей. Учиться вúдению (об этом говорит и сам Рильке) – вот, как напишет потом один из его биографов, задача-установка, с которой Рильке отправился в Париж. Повысить ощутимость мира до чрезвычайной осознанности. Научиться выражать эту ощутимость мира в словах и стать, если можно так выразиться, Шопеном слова. Это задача, которую ставит перед собой сам поэт: учиться вúдению и быть в поэзии живописцем.
Мне бы хотелось Вам возразить. Все-таки принцип иконы, поэтика иконы – это совсем иное, чем поэтика этих зарисовок Рильке. Евангельское событие на иконе изображено с точки зрения вечности, а в этих стихах, которые Вы привели, из жизни Марии, дана сиюминутность этого события.
Я всё же настаиваю на своем основном тезисе и, более того, хочу сказать, что икона именно потому выводит нас в мир вечности, что она не боится сиюминутности, не боится детали; той самой детали, которая Вам кажется элементом чего-то субъективного в созерцательной поэзии Рильке.
Мне кажется, что именно потому стихи Райнера Марии Рильке сравнимы с иконой – и это сравнение, скажу вам честно, я вынашивал очень долго и шел к нему трудно, – что так же, как иконописец, поэт не боится деталей. Так же, как иконописец, поэт вводит в вечное измерение сиюминутность, мгновение и не боится упомянуть о маленьком человеке, которого никто не знает и которого имя в историю не войдет. Посмотрите на праздничные иконы, прежде всего на древние иконы Рождества Богородицы. Вот он, текст Рильке, с которого мы сегодня начали. И вы увидите, что там, на этих иконах, изображена не только праведная Анна и маленькая Пречистая Дева, не только святой Иоаким, но и множество каких-то неизвестных нам маленьких людей, та соседка, о которой упоминает Рильке. Уважением к человеку, имя которого не вошло в историю, к человеку, который ничем не прославился, – именно этим отличается икона, именно этим отличается настоящее созерцание.
Когда-то очень давно, лет двадцать, наверное, тому назад я сказал своим студентам, что мы должны знать имена и жизнь наших бабушек и дедушек, прабабушек и их родителей. Что мы по возможности должны расспрашивать тех старших, кто остался в живых (я имел в виду, говоря со студентами, их бабушек и прабабушек, потому что у большинства они еще были живы). Расспрашивать их о прошлом, расспрашивать их о родителях и дедах и знать, чтó это были за люди, знать их не только по именам, но и по каким-то чертам их жизни и характера. Когда я говорил об этом, один студент мне сразу возразил: «Я понимаю, если это был человек, чем-то прославившийся. Но какой смысл помнить о человеке, который ничем не отличился?» Вот, мне кажется, ошибочный взгляд на человека, тот ошибочный взгляд, который как раз преодолевается в иконе, который преодолевается и в поэзии Рильке тоже.
Я благодарен нашим слушателям за то, что многие из них начали читать этого поэта. Потому что проходить мимо опыта таких людей, конечно же, невозможно. Опыта людей сложных, людей, которые не боялись рассказать своему читателю о том, что в их внутреннем мире всё не разложено по нужным местам, не боялись поделиться рассказом о своих внутренних бурях, переживаниях, о тех больших проблемах, которые стоят перед ними. Мне представляется, что в галерее поэтов Рильке является одним из наиболее честных авторов. Как-то мы говорили о том, что такое внутренняя свобода писателя[29]. Рильке – это как раз блестящий ее носитель. Это человек, который был абсолютно свободен и этой своей свободностью зачастую шокировал своих читателей и своих друзей.
Прокомментируйте, пожалуйста, качество переводов.
Есть, конечно, очень удачные опыты перевода. Есть переводы, которые такого впечатления не производят. Рильке сегодня издается много и издается в разных переводах. Я бы хотел обратить ваше внимание на небольшую книжечку, которая вышла в Киеве. Она называется «Рильке в переводах русских поэтов». Издание это было осуществлено при поддержке посольства Австрии в Киеве, и собраны в нем тексты, переведенные самыми разными авторами: и Ахматовой, и Мариной Цветаевой, и Борисом Пастернаком, и одним из лучших переводчиков Рильке в начале XX века Александром Биском, а также – Владимиром Маккавейским, Александром Дейчем, Сарой Мандельбаум… Вот круг переводчиков, работы которых представлены в этой маленькой книжке. Есть новый перевод стихов Рильке, который осуществил Владимир Матвеевич Летучий. Есть, наконец, ставшие классическими переводы Микушевича и Богатырёва.
Рильке переводили много, но сказать, что он уже переведен, конечно же, нельзя, потому что это поэт слишком сложный для того, чтобы его перевести раз и навсегда. Вергилия, например, переводили двести лет почти, пока не появился труд Сергея Ошерова, подведший итог в деле перевода «Энеиды». Рильке переводится меньше века, поэтому над его текстами еще надо работать и работать. А кроме того, я напоминаю вам один из основных тезисов, выдвинутых мною сегодня. Стихи Райнера Марии Рильке предназначены не для простого чтения, не даже для заучивания наизусть. Они созданы для многочасового созерцания в одиночестве. И эта особенность его стихов, конечно же, предъявляет совершенно новые требования и к переводчику.
